Дикая жизнь

На нас обоих ботинки, шорты и гетры. Бен в футболке, я – в легкой рубашке с длинными рукавами и широкополой шляпе, и каждый сантиметр кожи, видной из-под одежды, намазан солнцезащитным кремом. Я всегда в режиме профилактики ожогов, и неудивительно – с моей кожей «белее белого», такой неуместной в нашем климате.

Насколько все было бы по-другому, если бы мы начали встречаться в обычном месте? В городе. А не здесь, в аквариуме. Что мы бы уже успели к этому времени? Наверное, побывали бы друг у друга в гостях. Болтались бы без дела по улицам. Сходили на вечеринку-другую. Его же всюду приглашают. Посмотрели бы пару фильмов. Познакомились с родителями друг друга?

Мне не дает покоя многословное напутствие Холли. Она считает, что у нас есть шанс оторваться. Что в переводе значит «сделать это самое». Почему мы, говоря о сексе, выбираем самые прозаические и непривлекательные выражения?

Мы идем больше часа, и когда я уже начинаю гадать, известно ли Бену, куда мы вообще направляемся, впереди появляется поляна. Здесь, в глухомани, еще сохранилась часть полуразрушенной каменной стены, сплошь оплетенной банксиями на длинных, как стволы деревьев, ветках. Я обхожу вокруг стены. Время поглотило остальные следы дома, но я нахожу почти заросшую травой и вымощенную камнями дорожку, которая ведет к ручью. Тут и перистые листья дикого фенхеля, и мята, а подальше, у самого берега, – старый сучковатый абрикос. Заброшенный, бывший сад.

– Ну что, нравится?

– Красота, – я срываю желтую розу и вдеваю в петлю рубашки.

Бен доволен.

– Я знал, что это место прямо для тебя.

Я отпиваю немного воды и начинаю распаковывать еду.

– Ты что принес? – спрашиваю я.

– Забудь про еду, – отвечает он и наклоняется, чтобы поцеловать меня. И вот мы снова здесь, на спорной территории желания и отказа.

Я воспринимаю Бена не просто красивым – я начала нащупывать нечто более важное. Мне надо умерить свои восторги, повернуть телескоп другой стороной и посмотреть на него снова, пока я еще способна устоять против такого мощного отвлекающего фактора, как его красота. Он не желает довольствоваться только одним уголком у меня в голове – он вторгается и занимает все мое сознание. Пожалуй, мне не остается ничего другого, кроме как перейти к действиям.

Мое поведение выглядит менее ответственным и, уж конечно, менее рациональным, чем следовало бы; я не могу даже сказать, что это было – как будто щелкнули выключателем. С одного головокружительного взгляда мы оба без слов поняли, что на этот раз удовлетворим все свои потребности. Мысленно я вижу кадры из мультфильма, на которых людей выбрасывает в гиперпространство. Я в режиме пуска. Все наконец происходит. Никаких мыслей о том, чтобы пойти на попятный. Я просто согласна.

И ни один из нас не упоминает слово из четырех букв, которое раньше часто всплывало в моих мечтах.

* * *

Потом мне кажется, что я в легком шоке, меня пошатывает. Я выбираюсь из-под обломков старого мира, чтобы выяснить, какой он, новый мир.

Хм, а ведь самостоятельно достичь оргазма гораздо проще. Кто бы мог подумать! Как люди вообще умудряются сосредоточиться, когда столько отвлекающих… то есть когда происходит секс?

Неужели мы и вправду сделали это? Мне хочется спрятать лицо. Хочу сначала посмотреть на себя в зеркало так, чтобы этого никто не видел, проверить, действительно ли я все еще я. Камень вдавился в мою левую ягодицу, под тяжестью Бена заныла грудь. Я ерзаю, он опускает голову, целует меня в ключицу, поднимает голову выше и встречается со мной взглядом. В его привычной улыбке появляется новый оттенок смущения.

Кто этот парень с тремя ямочками на идеальном подбородке Хитклиффа? На подбородке, на котором еще не показалась тень щетины? Этот момент наверняка должен был сигнализировать: пора почувствовать себя старше, но ничего не вышло. Никогда еще я не ощущала себя такой юной. Я же ребенок с домашними заданиями, походами и детской комнатой, а тут этот… роман? Отношения? Ошибка? Последние несколько минут просто преподнесли мне мою неопытность на блюдечке.

Молодые побеги папоротника-орляка, пробивающиеся сквозь землю, похожи на головки эмбрионов инопланетян. Что? Я? Наделала?!

У меня был секс раньше, чем у Холли! Наконец-то я довольна после того, как столько раз оказывалась на втором месте, – но я никому не собираюсь рассказывать о том, что случилось. Надеюсь, и Бен не скажет.

Передергиваюсь от озноба, а вокруг нас краски становятся яркими, насыщенными: дневной свет тускнеет. Я закрываю глаза и кладу только что увиденную картину в воображаемый альбом «Особенные моменты».

Мы поднимаемся с мягких и пыльных, искрошенных в порошок сухих листьев. На одной моей руке по-прежнему надеты рубашка и лифчик, так что я сбрасываю их на сухой с виду пятачок земли вместе с остальной нашей одеждой и направляюсь к ручью.

– Не смотри, – говорю я.

Бен со смехом догоняет меня.

– Не смотреть?