Дикарь

Она снова вышла в спальню, намереваясь закинуть столу за занавеску, на стоящую поблизости скамью и заодно предупредить об этом мужчину. Но голоса так и не успела подать, временно онемев, когда зацепилась взглядом за обнажённую мужскую фигуру в трёх метрах от себя. Правда, занавеска немного скрадывала чёткость. Может поэтому она и перестала дышать, буквально подкрадываясь к краю ширмы у колонны и осторожно, совсем немного отодвигая край полупрозрачной ткани, чтобы образовалось что-то вроде узкой щели.

И, конечно, она не собиралась подглядывать! Вот ещё чего! Она и так видела Каллена до этого голого во всей его, так называемой, первозданной красе. Правда тогда его обмазали с ног до головы бронзовой краской и расписали переливающимися узорами, но не суть. Просто… просто ей совсем чуть-чуть стало любопытно и всего-то. По крайней мере, со спины она его ещё не разглядывала, абсолютно ничем неприкрытого, с чистой кожей и… и полностью мокрого от макушки до пят. Ещё и лениво двигающегося, в процессе намыливания, а потом и смывания душистой пены со своего гладиаторского тела.

Естественно, она видела и до него обнажённых мужчин и далеко не на трёхмерных картинках или экранах. Видимо, сработал извечный инстинкт кошачьего любопытства. Ведь она знала, что он не такой как все. Может и хотела, не пойми для чего, убедиться в этом уже в который раз? Рассмотреть какие-нибудь ещё отличия? А может и попытаться для себя понять, почему испытывает к нему столько смешанных чувств непонятного происхождения. Да и не собиралась она так долго на него глазеть. Совсем чуть-чуть. Секунды три-четыре…

Но прошло больше четырёх секунд, а сама Лалия ещё не скоро поймает себя на мысли, что не просто смотрит на мужчину – она буквально на нём залипла, неосознанно подвиснув в лёгкой прострации. Слушая гулкий стук собственного растревоженного сердечка и не в состоянии отличить гулкого шипения из-за вскипевшей в висках крови от льющейся в нескольких шагах воды. Она и подумать не могла, что испытает столь неслабое эмоциональное волнение за таким безобидным занятием, как подсматривание. И что действительно засмотрится своим личным рабом, подобно любопытной школьнице, подглядывающей в мальчишеской раздевалке после урока по физической подготовке за переодевающимися там пацанами.

Она же и думать о нём не собиралась, как о том, кем он, по сути, теперь здесь и являлся для неё. Как о личном рабе для своих постельных утех. Да и сейчас, к слову тоже! Для неё подобные вещи неприемлемы. И Каллен ни за что на свете не попадёт в её постель! Не говоря про всё остальное. Ведь он не посмеет без её разрешения не то что притронуться к ней, но и посмотреть в лицо!

Тогда зачем она это делает? Почему смотрит и так странно волнуется, понимая с шокирующей ясностью, что ей всё это нравится! Да, нравится подглядывать и рассматривать своего единственного персонального раба, с которым до сих пор не знала, что будет делать. И, который, наверное, воспринимает её, как за дочь своего стукнутого папочки. Как ни крути, но они всегда будут разными – из разных миров и даже из разных измерений, как Земля и Небо, которые никогда не будут вместе по всем имеющимся физическим показателям и разделяющих их социальным и прочим признакам.

Тогда почему она никак не остановится? И почему так по-глупому тут же шарахается, едва Каллен делает движение головой, будто собирается посмотреть через плечо и узнать, кто это так пристально смотрит ему в спину (и не только в спину). Ещё и прячется за колонну, стыдливо краснея, прижимаясь лбом к холодному мрамору, что дури зажмуриваясь и честя себя на чём свет стоит за столь постыдное поведение.

– Я тут это!.. – причём голос подала не сразу, всё ещё надеясь на то, что раб так и не заметил её, или хотя бы не обернулся до конца. – Принесла тебе, во что замотаться после душа. Надеюсь, разберёшься. Да и Тамия обязательно принесёт для тебя что-нибудь ещё, более подходящее.

Она сделала вид, что не смотрит на него, старательно опуская взгляд, после того, как решилась выйти из-за колоны и пройти за занавеску. Тем более, что ей хватило на это всего несколько секунд, наконец-то избавившись от столы, когда поспешно разложила ту на декоративной скамье, перед тем как снова вернуться в комнату.

– А ещё нас всех ждёт завтрак. Уверена, ты уже успел проголодаться к этому времени по полной. После восстановительных процедур, голод потом очень долго преследует. Сама помню, какой на меня напал в детстве жор после того, как я чуть было не лишилась руки и мне её также реставрировали за несколько часов. В общем… как закончишь, оденешься, выйдешь и пойдём завтракать…

В какой-то момент Лалии захотелось шлёпнуть себя по губам и наконец-то заткнуться. Ещё никогда она чувствовала себя настолько жалкой и глупой. Лучше бы она вообще ничего не говорила, и не пришлось бы после этого постыдно краснеть и едва не бегом возвращаться обратно в спальню.