Дикарь

Каждое утро я начинала с готовки еды на день. Варила похлебку или тушила мясо, настаивала морс на ягодах. Потом я занималась уборкой, чтобы не терять физической формы. А вторую половину дня проводила в раздумьях. А подумать мне было о чем. Чаще я напрягала память в попытке вспомнить прошлое. Например, как я оказалась в лесу? Что-то же я там делала перед тем, как попала в яму, из которой меня и вытащил Андрей. Как я жила до этого, чем занималась? Училась или работала?.. В голове были одни вопросы и ни единого ответа. Временами беспомощность рождала такую злость, что окажись Андрей в такой момент рядом, растерзала бы его голыми руками, что те медведи, за то что сотворил со мной.

Кстати, о медведях. Каждый день я слышала их рычание в лесу, но к забору они больше не приближались. От этого не становилось менее страшно. Каждый раз, когда раздавался из леса рев, я покрывалась холодным потом. Я стала видеть сны, и в них тоже присутствовали медведи. Просыпалась в тот момент, когда один из них протягивал ко мне лапу и уже почти касался меня крючковатым когтем. Я стала опасаться ночей, появился суеверный страх, что все это мне вовсе не снится, а происходит на самом деле, что однажды медведь коснется меня, и больше я не смогу проснуться. Да и медведь, что протягивал ко мне лапу, выглядел как-то странно – на его бурой шерсти повсюду были белые пятна. Не слышала, чтобы такие существовали в природе.

На пятый день все изменилось, вернулся Андрей. Он появился, когда я и думать о нем забыла. Я тушила мясо, когда дверь распахнулась, и он переступил порог дома. Все такой же бородатый и угрюмый он какое-то время оставался неподвижным, рассматривая меня, а потом молча прошел мимо и закрылся в бане.

Я так и продолжала стоять с ложкой в руке, пытаясь осмыслить, что чувствую в этот момент. Его появление стало неожиданностью, это факт. Оно меня не обрадовало, тоже ясно как день. Более того, с его приходом нарушится заведенный порядок, это я тоже понимала. И снова вернулись предчувствия чего-то нехорошего, что на время покинули меня.

В бане он сидел долго, очень долго. За это время я успела доготовить и быстро навести порядок, что привыкла уже делать каждый день. Наконец, он появился с влажными волосами и бородой и неизменно хмурый и молчаливый.

– Как дела? – рискнула спросить я, чтобы хоть что-то сказать. Молчание начинало тяготить. Не могла спокойно смотреть, как он садится за стол, по-хозяйски накладывает в миску приготовленного мной мяса и молча уплетает. Ну не наглость ли?! Как будто я для него готовила!

– Какая тебе разница?

Он не повернулся и не посмотрел в мою сторону, продолжая работать челюстями. Из-за того что ответил не сразу, я потеряла нить, забыла, о чем спрашивала. Поэтому и ляпнула невпопад:

– В смысле?..

Зато заслужила его внимание. Он даже ложку отложил в сторону, повернулся ко мне лицом, вопросительно заламывая бровь.

– Я спрашиваю, есть ли тебе разница, как у меня дела? – ровным голосом повторил Андрей. Во взгляде его промелькнула насмешка, впрочем, ее тут же сменила привычная суровость.

– Ну я просто…

– Не надо просто, – оборвал меня он. – Лучше просто молчи, – и продолжил есть, больше не обращая на меня внимания.

Его грубость меня взбесила. Чтобы не сделать и не наговорить лишнего, я поспешно выскочила во двор. Там, сидящей на пеньке, меня и застал Андрей, когда сыто потягиваясь вышел из дому.

– Пойдем, – приблизился он ко мне, схватил за руку и сдернул с пенька.

– Куда? – запаниковала я, чувствуя как дурные предчувствия начинают сбываться.

– Я хочу тебя и намерен получить прямо сейчас, – равнодушно пояснил он и потянул меня к дому.

Только тут я испугалась по-настоящему. Даже страх перед медведями показался детской страшилкой.

Глава 4

– Постой, постой!.. – верещала я, пытаясь вырвать руку и упираясь ногами. – Давай поговорим! Я не хочу…

Но ответом мне служила тишина. Уже через секунду Андрей втащил меня в дом и толкнул на топчан. Проворнее обезьяны я взобралась на него с ногами и забилась в угол, обхватив колени руками. Такая поза мне показалась самой надежной.

– Не подходи!.. – с угрозой процедила сквозьзубы, наблюдая, как он развязывает тесемку на своих штанах. – Не трогай меня. Давай поговорим!..

Он приблизился вплотную к топчану. Взгляд его выражал нетерпение и упрямство. Животный инстинкт! Сознание полоснула мысль, что никакие доводы рассудка сейчас до него не доходят. Жажда утолить плотское желание затмевает все.

– Повернись!

Это не было просьбой и даже не походило на приказ. Сказано было таким тоном, что я должна была немедленно подчиниться. Но тело мое оцепенело, а по спине бегали мурашки страха. Лишь голова тряслась из стороны в сторону, а губы безостановочно бормотали: «Нет, нет, нет…»