Дикарь

Как оказалось, здесь нас уже ждали. Сопровождавшие нас дроиды остались за широкими и массивными дверями, отделяющими часть научно-исследовательского сектора от всего остального, командир штурмовиков, отвечающий за нашу безопасность, козырнул встречающему нас СБшнику, дескать, передаю в целости и сохранности, и наш конвой тоже куда-то ретировался, а мы с Гирой оказались в окружении доброго десятка самых разных разумных, которых объединяло только одно, уставший и какой-то измученно-затравленный вид.

— Лэра полковник! — метнулся к нам один из встречающих. — У нас очередное ЧП. Лаборантка профессора Солано, Кара Жиль, в реанимационной капсуле. Диагноз все тот же, инсульт и обширное кровоизлияние. А это ваш специалист? Надеюсь он хоть чем-нибудь сможет помочь, а то люди уже на последнем издыхании, все исследования остановлены, даже пищу и воду приходится нашей гостье доставлять с помощью дроида, все боятся даже находиться рядом с отведёнными ей помещениями, не говоря уже о том, чтобы зайти к ней.

И вот, наконец, мы на месте. Ну, как на месте, в небольшой комнатке, все стены которой превращены в огромные экраны, на которые идет сигнал с многочисленных камер и датчиков, установленных в двух помещениях, выделенных для серпентейры.

— Последние дни мы наблюдаем за ней только отсюда, — тихо сказал майор. — Да и то, мало это помогает. Иногда она смотрит прямо в камеры, а иногда кажется, что заглядывает прямо тебе в душу. Мне-то еще ничего, а вот некоторым сотрудникам хватает всего пары секунд, чтобы начинать чувствовать себя очень плохо и это еще повезет, если они отделаются простой потерей сознания.

— А как далеко это помещение от отведенных ей?

— Нас отделяет только внутренняя переборка. Никак не могу понять, каким образом она узнает, что тут кто-то есть. Шумо и запахоизоляция тут полная. Вот-вот, видите, она как-то нас учуяла. Надо немедленно уходить! — в этот момент серпентейра резко подняла голову и посмотрела прямо мне в глаза. Да понимаю я, что смотрит она в объектив камеры, но ощущения именно такие.

— Макс, что скажешь? Может она нас как-то видеть или слышать, или еще как-то почуять?

— Она нас и видит, и слышит, и даже обоняет и осязает, но только ментально.

— Откуда ты это знаешь?!

— Она сама мне это только что сказала. Не отвлекай пожалуйста, очень тяжело ее воспринимать, — ответил я Гире и ни единым словом не соврал.

Еще в тот момент, как я переступал порог этого помещения, нейросеть мне сообщила, что принимает структурированный объем ментальных данных очень большой насыщенности. Затем одно за другим пошли сообщения о подключении тех или иных модулей, что-то типа «произвожу активацию модуля менто-эвристического анализа» или «активирую модуль менто-информационной дешифровки» и так минуты три без остановки. Я так понял, что в данном случае моя нейросеть выступила как некий посредник между моим мозгом и мозгом серпентейры. Слишком уж по-разному мы не только мыслим, но и воспринимаем окружающую нас действительность. Именно об этом мы с Гирой и разговаривали через пару часов, пока я приходил в себя, собирая в кучу кипящие от перенапряжения мозги.

— Значит, шансов установить полноценный контакт с этой расой у нас нет? Мы никогда не сможем понять друг друга?