Дикарь

— Мне просто нужно выздороветь, а потом я вернусь. А до тех пор береги себя, хорошо?

Джек кивнул, и она открыла окно и начала карабкаться назад, в снежную ночь.

— Подождите, — позвал он, и она обернулась. — Как вас зовут?

— Меня зовут Эмили. — Она замолчала, снова повернувшись к нему. — Но ты не можешь говорить обо мне. Никому не говори, что я была здесь, ладно?

Джек кивнул. Но он ничего не понимал. Кому бы он мог рассказать? Также он не понимал, почему все всегда хотели, чтобы он хранил их секреты. Он не знал, кто его защищает и от кого. Он был словно в ловушке и не имел ни малейшего представления, кому можно доверять, а кому нет. Более того, он не был уверен, что кому-либо вообще стоит доверять.

Эмили собралась было вылезти в окно, но остановилась.

— Как он тебя называет? — спросила она обернувшись.

Джек знал, что она имеет в виду Дрисколла, но Дрисколл никак его не называл. И он не знал, есть ли смысл говорить что-нибудь о его Баке, где бы она сейчас ни была.

«Почему Дрисколл и его мама не знали, как его зовут? Так кто же я?»

 — Меня зовут Джек.

Она кивнула.

— Джек — хорошее имя. Я хотела назвать тебя Лукасом. — Её голос звучал очень грустно. — Я знаю, что это не твое имя, но когда я носила тебя, то называла именно так. Мне жаль, что, я даже этого не смогла тебе дать.

Сказав это, она вылезла в окно и с тихим хрустом приземлилась в свежевыпавший снег.

Джек наблюдал, как она включила странный прибор, зажегший свет, и пошла в лес. Свет постепенно удалялся, вместе с женщиной, которая называла себя его матерью, но снова оставила его одного.

Джек прочитал книги по три раза, пытаясь запомнить слова наизусть, затем снова забрался под одеяло и уставился в потолок. Эти книги не имели смысла. Волки были хорошими, а не плохими. Щенок был его лучшим другом. У волков были семьи и товарищи, которым они были верны всю жизнь. Они пели любовные песни луне и катались на спине от счастья, вдыхая запах дождя. В отличие от диких свиней — вот они-то были по-настоящему злым. Злыми, ужасными, мерзкими и жадными. Им нравился запах крови, и они смеялись над вещами, которые никто не мог видеть.

Джек вздрогнул, вспомнив о них, и в памяти всплыли слова Дрисколла: «Мясо дикой свиньи продаётся за хорошие деньги. Если ты сможешь убить свинью, я принесу тебе твой собственный лук и стрелы». Джек ещё не нашел ни одной свиньи, хоть и не слишком усердствовал в поисках. За последние несколько месяцев он не мог заставить себя ни на что решиться. Он скучал по Щенку. Он ненавидел громкую, просто оглушающую тишину.

Другая книга, та, что с маленьким мальчиком и красным шариком, расстроила Джека ещё сильнее. Старая дама в кресле напомнила ему Баку, а сама книга напомнила, что никто не сидит на стуле в его комнате или где-нибудь ещё, наблюдая за ним, желая заботиться и оберегать. Никто не заставлял его есть, не следил, чтобы ему было тепло и хорошо. Женщина, которая назвалась его матерью, оставила ему эту историю, а потом покинула его. Оставила одного. У Джека было предчувствие, что она не вернётся. Так же, как когда-то, вероятно, отдала его Баке. Но почему? Когда? Он ничего не понимал в том, кто же он такой на самом деле.

Джек долго не смыкал глаз той ночью, а когда все же заснул, образ неизвестного врага с тёмными жуткими глазами, полными истинной злобы и ярости, преследовал его в ночных кошмарах.

Глава двадцать третья

Харпер

Наши дни

Харпер помешивала суп одной из пластиковых ложек, которые она взяла на всякий случай для Лукаса. Кинув быстрый взгляд на стол, она не без удивления обнаружила, что у него есть всё необходимое: кастрюля, тарелка, ложка и вилка.

«Это ему дал Дрисколл? Во что ему обошлась вилка? Сколько усилий ему стоила кастрюля?»

 Создавалось впечатление, что Дрисколл был добр к Лукасу, но всё же что-то во всей этой истории казалось странным, что-то не складывалось.

Харпер надеялась, что агент Галлахер сможет больше узнать о прошлом Лукаса, обо всей ситуации в целом и поделится с ней информацией. Он и не был обязан это делать, но всё же… Она могла бы быть полезной в расследовании.

«Стать своеобразным «связным». — Именно это слово первое пришло Харпер на ум. — Связующим звеном... Да, как-то так».

Она могла бы стать «связным» для человека, у которого было так мало вариантов достать необходимые, нужные вещи, учитывая его прошлое. Но почему-то слово «связной» не казалось ей… подходящим в полной мере.