Дикарь

— Что за опасность? — вдруг спросила я немного охрипшим голосом, когда тишина зазвенела в ушах.

Дикарь выпрямился и подал мне салфетки, которые чудом уцелели, упав на диван.

— Вытрись и приведи себя в порядок, — в тоне послышалась уже привычная и такая знакомая суровость.

Я едва сумела встать и спрыгнуть со стола. Позвоночник неприятно захрустел, а коленки задрожали. Не хватало только не справиться с собой и грохнуться на пол.

— Так ты ответишь мне? — вытирая остатки спермы, снова спросила я.

Дикарь уже привел себя в порядок, поднял мои трусики и засунул себе в карман штанов. Ну и зачем?

— Нас по голове за всё это не погладят, — пробормотала я, стягивая подол платья вниз.

— Похер, — совершенно спокойно ответил Дикарь, поправляя узел своего неизменного кроваво-красного галстука. — Готова? Можем идти, — Дикарь подошел ко мне и вынул из внутреннего кармана пиджака, который всё еще был на мне кошелек, отсчитал солидную сумку и кинул на диван, наверное, в уплату ужина и того беспорядка, что мы здесь учудили.

— У тебя, действительно, возникли очень опасные дела? — всё никак не унималась я, но меня продолжали игнорировать.

— Идем, — Дикарь открыл дверь.

— Паша, ответь ты мне уже, наконец, что происходит?

— Это не твое дело, девочка, — он посмотрел на меня таким холодным взглядом, будто бы это не он еще пару минут назад весь изнемогал от желания, поиметь меня. — Не суй свой нос в чужие дела.

Четырнадцать

— Хочу, чтобы ты со мной поехала загород, — решительно заявил Дикарь, когда я пыталась научиться заново дышать и ходить после нашего секса, который произошел прямо в прихожей.

Иван, как обычно, доставил меня к своему хозяину после трехдневного молчания. Дикарь встретил меня у дверей и не говоря ни слова, вжал в стену и оттрахал, даже не позволив разуться. Пусть я и малолетняя идиотка, но очевидно, что если мужчина так несдержанно себя ведет, то мое присутствие его сильно будоражит. Одержимый блеск темных глаз уже давно проник ко мне в кровь. Болезненные объятия, обжигающие поцелуи и это сумасшедшее стремление поскорей доказать мне, кому именно я принадлежу. Сознание Дикаря, видимо построено таким образом, что он привык через дело, поступок показывать свое отношение ко мне. Тут нежных слов и взглядов уж точно не дождешься. Чем жестче, тем чувственней.

И вот я лежу на диване в гостиной, прикрытая пиджаком и совершенно голая, потому что Дикарь, когда физически насытился мной, бесцеремонно обнажил мое тело, чтобы полюбоваться им. Сначала я жутко стеснялась таких вот откровенных даже нахальных взглядов, а теперь исключительно под ними начала ощущать себя по-настоящему красивой. После секса мы вообще-то практически не разговариваем, ведь так могут делать только люди, которые состоят в нормальных отношениях, а мы… Либо отношения у нас ненормальные, либо мы сами.

Человек быстро привыкает ко многим вещам. Если изначально не отказываешься от чего-то, то потом сам уже не понимаешь, откуда возникла привычка. Так и я. Отпиралась, мысленно ругала себя, а уже привыкла к такой форме нашего с Дикарем существования. Его озвученное желание выглядит совершенно безобидно, а я шарахаюсь так, будто мне дуло к виску приставили. Хотя, если так призадуматься, то оно и неудивительно. Проще давить в себе какие-то чувства и глупые наивные мечты, что из мужчины, который явно не умеет быть нежным и воспитанным, можно слепить нечто белое и пушистое. Обратной связи ведь между нами никакой нет. Быстро привыкаешь к тому, что ты как нечто, которое вполне годится для более серьезных отношений, совершенно здесь не берется во внимание. А тут раз и тебя по какой-то неведомой причине хотят приблизить к себе, расширить границы вашего общего сосуществования, тем самым давая дурацкую надежду на то самое «большее».

— Зачем? — я от удивления даже на локтях приподнялась, придерживая одной рукой пиджак на своей груди.

— Хочу, — кратко отвечает Дикарь, закуривая.

И вот, что именно я должна понять под этим лаконичным «хочу»? Сменить локацию и трахнуть меня где-нибудь помимо квартиры и того раза в ресторане? Показать красоты загородной жизни? Ха! В этом я особенно сильно сомневаюсь. Тогда в чем причина? Черт его знает!

— И когда? — я села.

— Сегодня. С ночёвкой.

— Я не знаю. Мама может просто не отпустить.

— Твой ответ мне не нужен, — Дикарь выдохнул сигаретный дым в открытое окно. — Я хочу, и ты поедешь, а мать твоя должна понять, что ее дочь уже давно выросла.

— Это всё круто, но я сама буду решать, что и как моя мать должна понять и принять.

— Под юбкой у нее что ли решила жить? — губы Дикаря скривились в ироничной улыбке. — У нее на процедурах ухажер появился, так что не мешай мамке свою личную жизнь налаживать.

— Ухажер? — у меня, наверное, от удивления глаза по пять копеек стали. — Она ничего мне не говорила, — уже скорей к самой себе обращаясь.

— Никто перед тобой, девочка, отчитываться не собирается, — резковато оборвал Дикарь. — Позвонишь и скажешь, что у меня останешься.