Дикарь и лебедь

Я задвинула эту идею в дальний угол разума, где хранились мрачные мысли, которым мне не хотелось предаваться – да и не до них сейчас было. Позже. Может быть, через несколько лет я найду время, чтобы достать из кладовой ума те болезненно пульсирующие в голове думы, в такт которым билось мое сердце. Когда у нас будет время осмыслить все произошедшее и договориться, что подобного мы больше не допустим.

Представить, что однажды такое случится, я пока не могла. Сейчас, несмотря на красоту песчаных просторов подо мной и волн, накатывавших на утесы и бухту, мне виделись только войны, кровь и смерть.

Проселочные дороги – немногим более, чем просто пыльные тропинки, окаймленные колючими кустарниками и кактусами, – сбегали к искристому городу, и я забрала влево, подальше от них, в сторону замка, который прятался за огромной каменной стеной.

Пара стражников вскинули головы, но большинство не обратило на меня внимания, и я, дождавшись, когда отвернутся все, тихо спланировала вниз, к фонтану посреди двора замка. Любой, кто посмотрел бы на меня в тот миг, увидел бы лишь черного лебедя в брызгах воды, что стоит на каменном парапете и вертит изогнутой шеей.

Посмотрев вверх, я уперлась взглядом в глаза мраморной статуи с обнаженным естеством и пикой в руке – то был один из богов, которым поклонялись люди.

– Черный лебедь, – раздался чей-то голос у меня за спиной. – Смотри, Жоржетта, видишь его?

Проклятье.

– Ого, – сказала, по всей видимости, Жоржетта. – По-моему, я несколько лет вообще лебедей не видела, не говоря уже о черных.

– Думаешь, это дурной знак? – спросила ее товарка.

В эту секунду я, не удержавшись, посмотрела на них в упор, отчего обе женщины с корзинами хлеба и фруктов взвизгнули. И поспешили прочь от фонтана в сторону одной из прилегающих к дворику городских улиц.

Дурной знак. Смешно. Я огляделась, проверяя, нет ли рядом прочих свидетелей, перекинулась и принялась разминать затекшие руки и ноги. Что ж, правы были родители, страшившиеся моего проклятия, или нет, покажет время, а мне сейчас не до того.

Изо рта гигантской статуи в затянутый ряской фонтан извергалась вода. Выйдя из-за нее, я отступила в тень, которую отбрасывали стоявшие неподалеку кленовые деревья, и поправила юбку изумрудно-оливкового платья.

Знакомая со вкусами людей, я надела самое скромное из тех, что у меня были: глухое, с закрытыми плечами и шнуровкой во всю спину. Лиф сдавливал мне грудь, хотя, возможно, дело было в том, что по мере приближения к замку от волнения у меня сперло дыхание.

Мимо проехала запряженная лошадьми телега, в которой сидели солдаты с пустыми корзинами, а я запрокинула голову: стена, окружавшая замок, была так высока, что у меня заболела шея.

Много раз мне рассказывали об этих местах, но я не вслушивалась в те рассказы – куда больше меня занимали собственные капризы, невинность, за которую я слишком цеплялась. В сторожевых башнях, откуда открывался вид на многие мили вокруг, стояли дозорные – их бронзовые и серебряные доспехи блестели на солнце.

– Стоять, – приказал женский голос, когда я выступила из-под сени деревьев и направилась ко двору. – Чего тебе здесь надо?

Ну, была не была.

– Я – Опал, – произнесла я. Мое имя прозвучало странно. Почти как слово на чужом языке. – Я – принцесса Опал из рода Грейсвудов, прибыла сюда по приглашению королевской семьи.

Повисла напряженная тишина, отчего у меня сильно забилось сердце, а затем передо мной открылись серебряные ворота – не большие для повозок и лошадей, а узкие, для пешеходов.

Пятеро стражников в доспехах и шлемах преградили мне путь, пристально посмотрели на меня и переглянулись.

– Это она, – сказал один из них, металлический шлем приглушал его слова. – Я ее уже видел.

Я смотрела на него, гадая, не лжет ли он, но в конце концов решила, что это не важно – главное, чтобы меня пропустили туда, куда надо.

– Уведомьте семью, – сказала воительница и жестом велела мне следовать за двумя стражниками, которые торопливо повели нас внутрь.

В следующем дворике с фонтанами, журчание которых нарушало тягостную тишину, нам снова пришлось остановиться и подождать, пока стражники сменят друг друга и изучат меня. Вдоль дорожек, что вели к резным дверям замка и огибали его, цвели пышные кусты роз всех мыслимых оттенков, а чуть менее пышные росли вдоль тропинок, пролегавших вдоль живой изгороди.

– Прошу, – угрюмо сказал стражник и повел рукой в сторону открытых арочных дверей, словно я была бродячим животным, до которого он брезговал дотронуться.

На вымощенный рыжей плиткой пол легла чья-то тень. В дверном проеме возник принц – он широко улыбнулся, приветственно раскинул руки и, сбежав по трем полукруглым ступеням, чмокнул воздух у моих щек.

– Добро пожаловать, принцесса. – Отстранившись, Брон обвел взглядом двор, и его улыбка чуть потускнела. – А где ваша свита?

– Уже пустилась в обратный путь, – ответила я, дивясь тому, как складно прозвучала эта ложь.