Дикарь из глубинки или курс выживания для мажорки

Клитор, складочки и языком в нее, вылизывая все, что она может мне дать. Еще и еще. Вырисовываю восьмерки, доводя до исступления, до самого края. Чувствую, как замирает и напрягается всем телом. Понимаю, что еще немного и… срывается. Стонет протяжно. Выпиваю ее всю. Сам готов кончить от неловкого движения. Но, блять! Все самое сладкое еще впереди. Крепись, дружище.

Милка замолкает. Будто прислушивается к себе. Отрываюсь от нее, поймав последние волны ее оргазма. Приподнимаюсь и вглядываюсь в ее личико. Тянусь к ее губками. Целую. Даю попробовать и узнать, какая она на вкус. Ее глаза распахиваются еще больше. Обнимает меня руками, ногами, моя обезьянка.

– А я вкусная, – шепчет, – тебе повезло, – неуверенно улыбнувшись.

– Согласен, – киваю, коснувшись своим носом ее.

Пытаюсь успокоиться.

– Я хочу тебя. Там, внутри почувствовать. Хочу быть твоей, Миша, – шепчет, лаская пальчиками мой затылок.

– А ты моя и так, принцесса. Теперь уже без вариантов.

Снова касаюсь ее губ. Целую медленно, отвлекая от мыслей. Снова целую ее шею. Слышу как снова рвется ее сердечко. Не хочу резину. Хотя припас в кармане брюк. Хочу ее на живую. Кожа к коже. С ней только так хочу.

Снова впиваюсь в губы и пристраиваюсь к ее входу. Чуть вхожу, на полшишечки. Не сдохнуть бы. Нужно быть максимально осторожным и аккуратным. Делаю движение бедрами, Милка впивается ноготками в мои плечи. Внутри вся пылает. Сжимает меня до звезд в глазах!

– Миша… – охает испуганно.

– Моя девочка… моя сладкая, тише…

Заглядываю в ее доверчиво распахнутые глаза и толкаюсь сильнее. Скольжу глубже, ощущая каждой клеткой, как она напряглась всем телом и всхлипнула. Задышала часто-часто.

– Т-ш-ш, – целую ее снова и снова, пока она привыкает к моему присутствию в своей девочке. – Давай, маленькая, прими меня. Расслабься, больше больно не будет, – нашептываю ей, чувствую, как ее мышцы расслабляются, впускают. – Вот так, Мила. Вот так, – выдыхаю и делаю на вдохе последний толчок, проникая на всю длину.

Принцесса вздрагивает подо мной и вскрикивает. Жмурится и долгое мгновение не дышит. А когда открывает глаза, шепчет:

– Я люблю тебя, Миш.

– И я тебя, – выхожу осторожно, снова толкаясь внутрь. – И я.

Каждое движение сводит с ума. Каждый толчок сопровождается ее стоном. Горячая, тугая, сладкая и до одури желанная. Сердце готово выпрыгнуть, пот по вискам скатывается каплями. Еще и еще, двигаюсь в ней, срывая ее стоны, вскрики. Да, детка, сейчас тебе будет так же хорошо!

Держусь из последних сил. Раньше ее не хочу. Только с ней. Чувствую приближающуюся еле сдерживаемую разрядку. Выскакиваю из нее, пережав член у самой головки. Милка распахивает глаза и смотрит на меня в ожидании.

– Сейчас, маленькая, с ума сводишь, – хриплю.

Снова в нее вхожу со стоном. Пара движений, касаюсь пальцами ее клиттора, чуть сдваливаю пальцем бугорок и девчонка выгибается, сжав меня стеночками до потемнения в глазах. Еще движение и…

– Ми-ш-а-а, – протяжно и сладко.

Я еле успеваю выскользнуть из нее и со стоном излиться на ее животик.

Падаю рядом, притянув ее к себе пачкая ее еще больше. Словно зверь внутри меня метит свою самку. Моя. От макушки до пальчиков на ногах.

– Люблю тебя, – целую в висок.

– И я тебя люблю, – шепчет устало.

Глава 34. Папа, мама

Мила

Редко, когда утром мне хочется мурчать кошечкой от удовольствия и улыбаться улыбкой безумца. Но это утро как раз из таких. Исключительное и неповторимое.

Я просыпаюсь, когда за окнами уже вовсю расцветает солнечное утро, и долго лежу, не шевелясь. Наслаждаюсь тяжестью сильной руки на своей талии. Ощущением дыхания Миши у меня в волосах. И приятными мурашками, что бегут по коже от воспоминаний. Тело легкое и невесомое, как перышко. Кажется, отпусти Миша меня из захвата и дунь, – улечу.

Ночью мы творили что-то сумасшедшее. Невероятное, пошлое, но такое сладкое! Сначала мой Дикарь был предельно осторожен и нежен. А потом у нас обоих сорвало тормоза. Уснули мы под утро, абсолютно обессиленные, но до одури счастливые.

Осторожно крутанувшись в объятиях Миши, поворачиваюсь к нему лицом. Его рука сильнее сжимается на моей талии. Я улыбаюсь. Не отпускает. Боится, что я сбегу? Глупый. Теперь ему сильно придется постараться, чтобы от меня избавиться.

Пробегаю подушечками пальцев по бородатым щекам и чмокаю его в подбородок. Миша недовольно бурчит. Такой милый, помятый, обросший плюшевый медведь! Повторяю свои манипуляции, спускаясь с поцелуем к шее. Чмокаю в кадык. Миша тяжело вздыхает и открывает глаза, уставившись на меня сонным расфокусированным взглядом.

– Доброе утро, Михаил.

– М, ну ты еще “выкать” мне начни, – щиплет меня за попу Миша.

Я взвизгиваю, посмеиваясь.

Миша улыбается:

– Доброе, принцесса.

– Как спал?

– Как убитый. А ты как себя чувствуешь?

– Как будто заново родилась.

– Точно?

– Абсолютно.

– Ну, и отлично, – хмыкает Румянцев, – тогда иди сюда.