Дикарь (ЛП)

Дорога домой не заняла у меня много времени, потому что я до этого полностью прорубил ее, когда поднимался к реке. Я остановился лишь раз, когда почувствовал накатывающую усталость, чтобы сделать пару глотков из дождевой лужи и съесть кусочек хлеба — лепешки, который положил мне Парайла перед тем, как я уходил на охоту. Его жена за день до этого пекла их на большом глиняном диске. Мне как всегда не было предложено ничего ни во время того, как она готовила, ни после того, но Парайла дал мне большой кусок, когда она отвернулась, подмигнув.

Если бы я не был принят Парайлой в их карайканское племя, я бы давно уже умер. И не только от анаконды, когда мне было двенадцать. Я бы просто погиб от голода, когда мои родители умерли. Я был белым человеком в их темном туземском мире, всегда был чужаком, никогда бы я не был принят на уровне соплеменника, если бы не Парайла. Я очень отличался от них: цвет кожи, цвет глаз. Мне пришлось приспосабливаться, подстраиваться под них. Я научился поклоняться их богам, духам, оставив позади учения моих родителей.

Я бы никогда не выжил, если бы не доброта Парайлы в первые несколько недель после смерти моих родителей. Он делил со мной все наполовину, кормил меня из своей тарелки, потому что мне отказывали в еде, даже когда его жена ворчала, что еды и так не хватает. Его сыновья все выросли и взяли себе уже по несколько жен, но в племени не было отчетливого лидерства, там уважали старика, поэтому он был вроде главы в племени. В то время большинство людей его племени были за то, чтобы бросить меня умирать. Парайла отказался и взял меня в свой маленький дом, где жил он и его единственная жена, потому что все другие умерли: кто от малярии, кто от укуса бушмейстерской змеи, а остальные просто от старости.

Первое время я был под защитой Парайлы, поэтому все было хорошо, но ведь он не мог всегда быть рядом и защищать меня, поэтому мне пришлось самому налаживать контакты с членами племени. Первые два года я очень переживал, что отличаюсь от них от макушки до пят, но со временем все успокоилось, и различия сгладились. Кроме того, иногда неприязни добавлял тот факт, что я был сыном миссионера, а они пытались изменить языческие взгляды на веру карайканцев. И естественно, это не делало меня популярным.