Дикарь (СИ)

— Ну, к счастью, я — знал. Родство с Ильёй Петровичем Алексеевым давало мне карт-бланш на общение с умнейшими людьми современности. Я всё детство читал, отец подкидывал мне новые и новые интересные книги, а потом, уже в университете, на меня обрушилась следующая волна.

— Так почему всё-таки финансы и менеджемент? Разве вы не прониклись исследованием культурной жизни различных народов? Как вы вообще выбирали профессию?

— Мне хотелось овладеть чем-то полезным. Тем, что можно применить на практике и получить ощутимые результаты.

— Тогда почему не "Бауманка"?

— У меня нет склонности к технике.

На всё-то у него есть логичный ответ. Так вот и впадаешь в иллюзию, что разговариваешь с homo sapiens — то есть, человеком разумным, а не вот этим неандертальцем, который час назад у меня на глазах рвал зубами сырое мясо.

— Как складывались ваши отношения с однокурсниками?

— Мы ведь договорились не обсуждать личную жизнь.

— А я как раз интересуюсь вашей ПУБличной жизнью.

— Нормально складывались.

— Вы с кем-нибудь дружили, кроме Юрия?

— Какое это имеет значение?

— Я пытаюсь составить ваш портрет.

— Составляйте его, пожалуйста, из тех фрагментов, которые я сам готов вам предоставить.

— Тогда на нём останутся белые пятна.

— Главное, не превращайте их в тёмные.

— У вас прекрасный словарный запас, — ляпнула я, обратив внимание на то, как легко мне разговаривать с Тимуром, но не сообразив, что это прозвучит оскорбительно.

— А вы думали, что я двух слов связать не могу?

Улыбка непроизвольно растянула мои губы:

— Не согласитесь ли, что и сами поучаствовали в создании такого впечатления о себе?

— Я имею в виду ваши ожидания до нашей встречи.

Я задумалась.

— Не утруждайтесь, — махнул он рукой. — Это распространённая ситуация. У вас есть ещё вопросы или, может, сделаем перерыв до завтра?

Я кивнула:

— Вы проведёте мне экскурсию по производству?

— Хорошо. Проведу.

— Отлично. Постараюсь завтра и завершить этот неприятный для всех опыт.

Может, даже на "Ласточку" успею! Но это, конечно, вряд ли: тут ещё колесить до Курска чуть не полдня.

Тимур отчего-то не выразил восторга от моих предположений: поджал губы, сощурил глаза и даже дёрнул ноздрями. Он злится из-за моего желания поскорее оставить его в покое? Странный… странный и непоследовательный человек.

— Ну как там, Никусь? — взволнованно поинтересовался отец. — Всё нормально? Не обижал он тебя больше?

Я на секунду задумалась, можно ли считать обидой тот нахальный поцелуй. Но в любом случае не стоит рассказывать о нём папе: он и так на нервах из-за моей предыдущей истерики, а ведь у моего родителя очень тонкая душевная организация. Кажется, даже я получилась более толстокожей, хоть и слабого пола. Поэтому пришлось отрицательно покачать головой:

— Ничего. Я справлюсь. Завтра пойдём на производство. А потом… пап, я хотела бы послезавтра выехать домой.

Папа вздохнул:

— Ну… дорогая, конечно, если там всё так невыносимо… как я могу тебе запретить? Честно, милая, я не предполагал, что всё ТАК запущено. Думал, ну, чудачества какие-то — это с богатыми людьми часто бывает, но чтоб по дому в шкуре ходить и сырое мясо есть за столом…

Ох, папа, это-то как раз не самое страшное. К счастью, о притязаниях Тимура на совместный со мной антропогенез я не обмолвилась отцу даже под напором эмоций.

Зачем ссорить старых приятелей? Конечно, странно, что Илья Петрович всё детство провёл с сыном и так и не сумел воспитать его как следует, но на самом деле, с учёными такое бывает сплошь и рядом: они могут строить невероятные теории, открывать тайны природы и мироздания и при этом быть абсолютно беспомощными в обычных социальнобытовых вопросах. А что касается воспитания своим примером, то я не особенно верю в эту теорию, так как в одной семье порой вырастают совершенно разные люди.

Глава 5. Экзотические феи и злые ведьмы Тимур

Неприятный. Опыт. Он ей неприятен. Вы посмотрите на неё! Королевишна московская! Нет, я понимал, что сам, нарочно старался сделать этот опыт как можно более неприятным для журналистки, и всё-таки коробил тот факт, что она приехала сюда уже с этим предубеждением. Будто я кусок мусора, на который и смотреть противно. С какой стати?!

Мне нужно было утешение, дружеская ласка, порция принятия, поэтому из гостиной я почти сразу отправился к Саран, завернув к себе лишь на минуту — переодеться. Мою унэтэй не смутишь диким видом, но производить на неё какое бы то ни было впечатление мне без надобности. Саран принимает меня любым. С радостью и удовольствием.

Поэтому она до сих пор живёт в моём доме, уже третий год.

Не могу сказать, что я люблю её — возможно, мне вообще незнакомо это чувство. Нет, по юности я влюблялся, даже в алтайских девушек, хотя у них не менее странные лица, чем у Саран, но во-первых, уже толком не помню, как это было: всё-таки больше десяти лет прошло с тех пор. А во-вторых, я уверен, что это детское чувство и настоящая взрослая любовь — разные вещи. Если, конечно, она вообще существует, а не является просто мифом для запудривания мужских мозгов.