Дикарь (СИ)

— О красоте не стану говорить — она настолько очевидна, что не нуждается в объяснениях. Но твой характер, ум, твоя чувственность — я такого никогда не встречал, чтобы все эти качества соединялись в одной женщине. Тогда, в наш первый совместный день в Римини я поверить не мог ни глазам, ни ушам. Точнее, чему-то одному — легко, но чтобы вместе… Я не услышал от тебя ни одной глупости или бессмыслицы за целый день! Ты не жеманничала, не рисовалась, на всё так искренне реагировала… А дальше я совсем покатился по наклонной плоскости. Та поездка по Италии — я никогда ещё не получал столько удовольствия от путешествия по родине. Твои восторги заставляли меня гордиться ею больше обычного. Я постоянно пребывал в эйфории. Конечно, хотел тебя до одурения, но сразу понял, что ты очень особенная девушка и за тобой нужно ухаживать осторожно, не торопить события. А когда всё случилось и ты стала моей, то последние сомнения отпали: ты мой идеал, я влюблён, как мальчишка, и никогда никуда тебя больше не отпущу. Никогда, Нико, понимаешь?

Его красивая и тёплая речь имела пугающий финал. Всё бесполезно, его зациклило на мне, он словно заболел…

Глава 17. Спасательная операция Вероника

Я не знала, что ещё сказать, как убедить своего похитителя, что так он ничего не решит. Я не могла предугадать, как повлияют на него мои намёки, но и сдаваться не собиралась. Сейчас мне казалось, что минута отсрочки может спасти всю ситуацию.

— Витторио, есть ещё кое-что, что ты от меня скрывал. Раз уж у нас разговор начистоту, может, просветишь меня, чем ты занимаешься? Я имею в виду добывание денег. Какой бизнес приносит такие бешеные прибыли?

Он посмотрел на меня прищурившись, словно пытаясь увидеть насквозь.

— У меня сеть магазинов спецодежды в Неаполе. И ещё мусорный бизнес в Баколи. И пара забегаловок в Поццуоли.

— И почему ты раньше мне этого не сказал?

Он пожал плечами:

— Не был уверен, что это тебя впечатлит.

— Любой честный бизнес вызывает у меня уважение.

Его тон и взгляд похолодели:

— Ты на что-то намекаешь, Нико?

— Вовсе нет, а есть на что?

Он помолчал несколько секунд, пристально изучая моё лицо.

— В любом случае, о деньгах тебе не стоит беспокоиться. Я обеспечу нас всем необходимым и даже более того.

Я расстроенно вздохнула:

— Вито, но ведь это безумие — думать, что мы можем быть счастливы, в то время как ты удерживаешь меня здесь пленницей.

— Значит, я сошёл с ума, — невозмутимо ответил он. — От любви к тебе. Потому что я уверен, что ты смиришься. И поймёшь, что я поступил единственно возможным образом. Я не могу жить без тебя, моя ягодка. Расслабься и получай удовольствие. Я уверен, тебе понравится.

Я гневно фыркнула и вскочила на ноги. Витторио спокойно, без малейшего напряжения, наблюдал за моими телодвижениями — только вопросительно приподнял бровь.

— Устала! — рявкнула я. — Пошла спать!

Его смуглое лицо тронула мечтательная полуулыбка. Он не встал и не последовал за мной, но я всё равно, захлопнув дверь спальни, стала судорожно искать хоть какую-то задвижку. И нашла. Дверь была массивная, деревянная, резная, и ручка — из холодного, внушительно тяжёлого металла. Я защёлкнула замочек и почувствовала себя спокойнее. Это, конечно, смешно — запираться в комнате от хозяина дома, но всё-таки хоть какая-то символическая самозащита.

Я стянула с себя небольшой шёлковый халатик, который накинула, чтобы не говорить с Витторио в одних кружевах, и снова упала на постель. Вроде, этот день был не таким уж длинным: я ведь проснулась незадолго до ужина — но вымоталась так, словно сутки не спала. Глаза начали слипаться, несмотря на роящиеся в голове мысли. Постепенно тело расслабилось, и ум покатился в приятное мягкое небытие. Туда, где никто не пытался взять меня в плен и покорить мою волю…

Утром я проснулась… в объятиях Витторио. Разумеется, закрытая на замок дверь не стала препятствием для него — он улёгся ко мне в постель и крепко прижал к себе, скрутив своими сильными руками. Было трудно дышать и вообще, тяжело. Я зашевелилась, пытаясь выбраться из капкана, но мужчина сразу проснулся и сжал ещё чуть крепче.

— Ты не даёшь мне дышать! — пискнула я по-английски.

Витторио недовольно нахмурился и открыл усталые, покрасневшие глаза. Не стоило ему столько пить вчера — возраст уже не тот. Он нехотя выпустил меня из объятий и с усилием потёр лицо. Воспользовавшись моментом, я вскочила и сделала шаг в сторону ванной.

— Вернись, — потребовал Витторио хрипло.

— Нет.

— Нико, не зли меня!

— Мне нужно в душ.

— Хорошо. Но не запирай дверь — это бесполезно.

— Ты обещал…

— Я сказал, что буду смотреть.

— Pervertito! (Извращенец!) — это слово я знала на итальянском.

— Ты сама извращенка! Любишь мужчину и бегаешь от него.

Он прав, люблю, но не того, от которого бегаю. Ох, Тимур, Тимур, где же ты?!