Дикарь (СИ)

Несчастный инструмент свихнулся, клавиши подо мной нажимались от каждого движения,и клавесин исполнял какую-то какофонию звуков! Дзынь-бин-бон! Бон-дзынь-дзынь! Симфония страсти для двоих, что могла бы свести с ума музыкантов! Но мы уже не могли остановиться, мы могли лишь продолжать.

И когда я смотрела в лицо этого мужчины – искаженное, с темными горящими глазами, страшное и бесконечно красивое, я кричала про себя три слова, что не могла сказать вслух.

ГЛАВА 28

Эйлин… Маленькая девочка, что сидела со мной в норе, просила отпустить фрегат и хрустела печеньем – эйлин.

Я не знаю, как относиться к этому.

Я должен ненавидеть, ведь эйлины – это зло, что проросло внутри меня, что выжигает меня. Но Линк? Крошка, засовывающая листики мяты мне в рот? Пытающаяся помочь и не знающая, как объяснить мне эту помощь?

Когда я думаю об этом, раскалывается голова, и стужи становится больше. Вот только теперь я знаю рецепт избавления. Надо всего лишь спуститься вниз, сорвать несколько травинок у ограды и прожевать. Так просто. Горькие листочки, пряные стебельки,и нет стужи, что почти убила меня.

Я могу жить, дышать, чувствовать… Могу целовать Софи. И это понимание – что я могу быть с ней, могу прикасаться, трогать, брать – подкашивает так, что я прислоняюсь к стене.

Я не знаю, как относиться к этому.

Но я точно знаю, чего хочу в данный момент. Хочу так сильно, что у меня сводит челюсть и плавится тело. Уже не от холода. От невыносимого желания. Рыжая что-то сотворила со мной, проникла под кожу, впечаталась в сердце.

Сам не знаю, как делаю этот шаг к ней. От необходимости вновь ощутить ее жар я схожу с ума. Рыжая не ветер, все верно… Рыжая – огонь, что воспламеняет тело и сжигает душу дотла. Я впиваюсь в ее губы, стаскиваю платье, пытаясь добраться до груди с красными сосками, желая втянуть один в рот и застонать от вожделения. Желание выворачивает наизнанку, мне больно от этого чувства.

Дзынь-дзынь?

Усадил Софи на какую-то хрень вместо стола. Она идеально подходила мне, самое то, чтобы закинуть стройные ножки себе на поясницу и врезаться в нежное тело. Клавесин,точно. Вот как называется эта звенящая дрянь, что истерила под задом Софи. Вряд ли эту штуку хоть единожды использовали подобным образом. Звуки она издавала гадкие, но остановиться я не мог. Рыжая под моим телом такая сладкая, нежная, такая тугая и горячая, что в глазах темно. Не вижу ничего, кроме закушенных губ Софи, не чувствую ничего, кроме нее. Тело горит, пах сдавливает сладостный спазм, в висках стучит… Мне хочется стянуть с нее всю одежду, но я понимаю, что не могу остановиться, да и времени слишком мало… Но одна мысль о том, как она лежала бы здесь обнаженная, с разметавшимися рыжими кудрями, освещенная солнцем и открытая для меня, заставляет меня издать животный хрип и ускориться. Я врезаюсь в нежную плоть с такой одержимостью, что на миг становится страшно. Страшно причинить Софии вред, сделать больно… но она смотрит на меня затуманившимися глазами, облизывает свои порочные распухшие губы, стонет, и я вновь врываюсь в нее целиком. Держу бедра, смотрю в глаза, двигаюсь. Резче, сильнее! Дзынь-бон-дзынь – стонет под девушкой клавесин, отзываясь на каждый удар струнами. Влажная плоть соединяется с восхитительно грешным звуком. И когда Софи почти кричит, я закрываю ей рот губами, опускаю ладонь между нашими телами и глажу пальцами чувствительный бугорок. Кусаю... Ловлю отчаянный женский стон. И взрываюсь, ощутив, как сжимает мой член тело Софии. Мы улетаем одновременно,и клавесин издает последний протяжный и мучительный дзы-ы-ынь!

– Да-а-а, – выдыхаю я, а Софи тихо стонет и пытается свести дрожащие ноги. Мне никогда ещё не было так хорошо…

***

– Слезь с меня, - я толкнула Хенсли, пытаясь выбраться из-под его тяжести. Шерх навалился сверху, уткнулся губами мне в шею. Эхо удовольствия все еще жило во мне, заставляя сладко жмуриться.

– Что ты там говорила насчет ужина? - поднял голову Хенсли.

– Совсем обнаглел, – фыркнула я. Шерх все-таки отстранился и поставил меня на пол. Даже платье поправил, с усмешкой глядя в глаза. Я мучительно и запоздало покраснела, вспомнив, как минуту назад стонала и извивалась. Духи, я сошла с ума. Увы.

Шерх застегнул свои штаны и отошел к окну.

– Линк вернется через пару часов, не переживай за нее. Думаю, с ней все будет в порядке. Теперь.

«А с нами?» – хотела спросить я, но вовремя прикусила язык. То, что происходило между нами, можно назвать безумием или помешательством. Но разве Хенсли хоть раз давал мне надежду на большее? Нет. И я сомневалась, что с ним это большее возможно.

Отвернулась,торопливо завязывая ленты на лифе.

– Софи? – Шерх тронул меня за плечо, развернул, всмотрелся в глаза.

– Изумительно, как ты смог их так быстро развязать, – пробормотала я, делая вид, что озабоченна лишь лентами.

Он криво улыбнулся.

– Идем вниз?

– Да.