Дикари

Как по команде он замкнулся, а челюсть сжалась. Крошечный щелчок вернул мое внимание к роскошному мужчине рядом. В его руке, протянутой в мою сторону, была уменьшенная версия ножа, который он использовал накануне.

― Возьми это и перережь ему глотку.

― Гм, ладно.

Это было достаточно просто. Пожав плечами, взяла нож и полоснула шею епископа. Он закрыл глаза и собрался с духом, но в последнюю секунду его пощадили.

Сбитая с толку, посмотрела вниз туда, где Ромеро схватил меня за запястье.

― Разве это не то, чего ты ждал?

― Ты слишком быстро двигаешься.

Отпустив и обойдя меня сзади, нежно положил руки на плечи.

― У меня есть пистолет, но редко им пользуюсь.

― Это несколько мешает творческому подходу, который обычно бывал у меня с ножом. Обожаю убивать медленно. Вынимать его и наблюдать, как они ломаются, смотреть в глаза, когда страдают, а их жизнь угасает.

Одной рукой он схватил меня за талию. Другой перекинул волосы на одну сторону, чтобы мог говорить прямо в ухо, лаская дыханием кожу.

― Хочу, чтобы ты расслабилась. Наклонись ко мне и посмотри на него. Взгляни чертовски внимательно, а потом признайся, что чувствуешь, ― голос был мягким и успокаивающим, он коснулся мочки уха.

Прерывисто вздохнув, посмотрела на мужчину передо мной. Капля пота скатилась с седеющего виска к подбородку. Он изо всех сил старался сохранить бесстрастное лицо, но взгляд карих глаз отражал панику, которую пытался скрыть.

Потребовалась минута, чтобы блокировать все, кроме безопасного объятия мужчины позади и сосредоточиться только на том, что было передо мной.

Когда смотрела на него ― действительно глядя на него, ― всплыли воспоминания из холодной темницы разума. Его мантия ― явная преданность, и то, как мой желудок начал сжиматься с каждой его секундой пребывания в поле моего зрения, все возвращалось обратно на первый план в сознании.

Никогда намеренно не сталкивалась со своим прошлым. Всегда смотрела в будущее в ожидании того дня, когда смогу заставить их страдать так же, как я. Однако это заставило осознать, насколько неподготовлена. Была близка к этому моменту, как никогда.

Пробираясь в церковь, где дядя проповедовал свою херню последователям, он всегда был в центре. Пряталась, как можно дальше, в ожидании идеальной возможности утащить одну из безмозглых сучек, чтобы расчленить. Одного его голоса было достаточно, чтобы кожа покрылась холодным потом.

Вновь видела их всех ― ощущать запахи, вкусы, слышать голоса, ощущать дыхание на шее, потому что они по очереди трахали меня в оба отверстия, пока истекала кровью.

Покачивая головой взад-вперед, вцепившись в руку, обвивающую талию, внезапно почувствовала, что моя грудь вот-вот разорвется.

― Нет-нет-нет… ― голос дрогнул, а я возненавидела себя за проявление слабости.

Не обращая внимания на то, как царапала его руку, Ромеро поднял ее и мягко сжал мое горло. Поцеловал в висок и начал тихо говорить на ухо.

― Дыши глубже. Держу тебя, детка. Я здесь. Он, бл*ть, не может прикоснуться к тебе.

Парень сильнее сжал мою талию, намеренно сдавив рану. Хныкнув, оттолкнулась от него, успокаиваясь в безопасности, избавляясь от боли.

― Взгляни на него, Эльф. Как ты себя чувствуешь?

Вновь сфокусировавшись на епископе, посмотрела на него безумным взглядом. С вздымающейся грудью я могла собраться, чтобы почувствовать лишь одну эмоцию.

Ненависть.

Я ненавидела его.

Я не узнала его по той дыре в стене, но, бл*ть, ненавидела на самом деле. Ненавидела то, что он олицетворял, как заставлял стыть мою кровь, что они делали, что выпили каждую каплю моей невинности своими педофильскими членами.

Ненавидела его за все, что отняли у меня, и за нанесенный ими непоправимый ущерб. Понятия не имела, как его поймали, да и было все равно, ― он ― паразит, которого нужно было уничтожить.

― Я… я ненавижу его, ― выплюнула злобным тоном.

― Умница девочка, ― выдохнул Ромеро похвалу мне на ухо. ― Держись за эту ненависть, детка. Заставь его истекать кровью.

Это был словно транс. Шагнув вперед, нацелилась на епископа в кресле и повернув рукоять ножа в ладони, усилила хватку.

Наклонившись, грубо вцепилась ему в волосы, убедившись, что он не может повернуть голову, и воткнула тонкое серебряное лезвие в левое ухо.

Он начал орать, но этого было недостаточно. Стиснув зубы, продолжила проталкивать его, минуя ушную раковину, вкручивая в канал и разрывая барабанную перепонку.

Нож был как открывалка для бутылок. В тот момент, когда вынула его, кровь хлынула, будто выбило пробку, попала на мою рубашку, стекала по мочке уха и капала на его белую одежду. Кожа стала темной вишнево-красной, когда он зарыдал. Ему явно было очень больно, но мужик не был близок к тому, чтобы умереть… пока что.

Я провела окровавленными кончиками пальцев по его лицу и использовала слезы, чтобы смыть кровь. Он задыхался и давился от сильных рыданий, дергаясь так сильно, что чуть не опрокинулся.

Мне нравилось видеть этого беспомощного человека, с воплями выпучившего глаза, пока свободно капала кровь. Единственное, что могло сделать этот момент более совершенным, если бы он вымаливал прощение у моих ног.