Дикари

Носилки Манчинии проплыли мимо корчмы «Лиса и виноград», не останавливаясь. Молодая женщина подглядывала из-за задернутых шторок, придерживая их рукой. Она увидела жирного Специла. Он осторожно нес свой живот между столами, где обжирались его клиенты. От нее не ускользнул испуганный взгляд слуги, пробегавшего мимо него с грязной посудой. Толстый тип, видимо, настолько же безжалостен к своим рабам, насколько угодлив и труслив с людьми, которых он обманывает. Одно неотделимо от другого, и племянница Вителлия решила воспользоваться этим. Манчиния раздумывала, где бы ей остановиться, когда услышала удары молота по наковальне и поняла, что подъезжает к мастерской кузнеца. Она сказала кучеру, который шел сбоку, заехать во двор кузницы. А когда он наклонился к ней, добавила: «Ты попросишь его проверить подковы у мулов. Мы пробудем здесь некоторое время».

Носилки, запряженные двумя мулами, въехали во двор и остановились под одиноко растущим чахлым деревом. Манчиния взяла с собой в поездку маленького Тарциссия, четырнадцатилетнего раба. Патрокл купил его за решительное выражение лица, для того чтобы предаться с ним содомии. У Тарциссия был живой ум, и Манчиния давала ему уроки письма и счета. Так между супругой Патрокла и молодым юношей возникло взаимопонимание. Он подробно рассказывал Манчинии, а потом они вместе смеялись над тем, что проделывал с ним Патрокл и что он ему говорил. Тарциссий, очарованный красотой и обаянием Манчинии, восхищался ею и был бесконечно предан своей хозяйке.

Как только мулы с носилками остановились, он подошел к Манчинии, зная, что теперь должен исполнить свою роль.

— Тарциссий, — сказала она, немного раздвинув шторки, — ты видел корчму, мимо которой мы только что проехали. С лисицей на вывеске, а внутри расхаживал такой толстый тип? Пойди и скажи ему, что я хочу с ним поговорить.

— Должен ли я сказать ему твое имя?

— Конечно нет. Оно ему не нужно. Но сделай так, чтобы он сюда пришел.

И вскоре оба появились во дворе кузницы, один вел другого. Она отдернула занавески со стороны, противоположной мастерской и работавшему там кузнецу. Корчмарь подошел к ней. Он изумился, увидев красивую патрицианку, которая улыбалась ему слегка подкрашенными губами.

— Привет, Специл! — весело сказала молодая женщина, обмахивая свое лицо, по примеру Аридичии, поставлявшей девушек Цезарю, веером из слоновой кости и тонкой вышивки. И точно так же, как она, когда явилась к ней рассказать об императорском желании.

— Ave, ave! — сказал Специл, поклонившись два раза, восхищенный тем, что эта красивая дама из высшего общества знает его имя.

— Прости меня, что отрываю тебя от работы, — продолжала она светским тоном, — но я знаю, что ты большой друг Мнестра, а я как раз его разыскиваю...

— Мнестр? — сказал Специл, мгновенно насторожившись.

— Ну ладно, Специл, — бросила она тоном человека, знающего, о чем идет речь, — не говори только, что ты незнаком с Мнестром!.. Он проиграл в твоем заведении целое состояние — сам рассказывал — и всегда мне говорил: «Если захочешь найти меня, то отправляйся к Специлу, в „Лису и виноград“, я провожу там большую часть времени»...

— Что правда, то правда... Вернее, так было когда-то, — поправился он. — Но теперь он исчез. Он всем задолжал слишком много денег!

Манчиния рассмеялась.

— А сколько же тебе, мой бедный Специл? — спросила она, бросив на него испепеляющий взгляд.

— Мне? По крайней мере десять тысяч сестерциев. Он занял у меня, когда проиграл. А кроме того, я кормил и поил его несколько месяцев, перед тем как он испарился из города...

— Не жалуйся! Он оставил много денег на твоих игорных столах! — Грациозным движением руки Манчиния закрыла свой веер и положила свою руку на голую руку корчмаря. От нежного прикосновения у Специла округлились глаза. — Послушай, не теряйся в догадках, почему я ищу Мнестра. Но я скажу тебе, возможно, ты и удивишься. Однажды мне пришлось довольно туго после смерти отца. Мнестр одолжил мне пятьдесят тысяч сестерциев. Несколько дней назад я вернулась из Галлии, чтобы получить наследство. Теперь я богата — и вдруг узнаю, что для него наступили трудные времена. Я хочу вернуть ему деньги. Он когда-то выручил меня, и мне не забыть того, что он для меня сделал... И если он задолжал тебе, я готова возместить все, слышишь, прямо здесь и сейчас! — добавила она, пожимая толстяку руку. — Деньги у меня с собой, — продолжала она, движением подбородка указывая на свою парфюмерную корзинку с безделушками, стоявшую рядом.

По лицу Специла стекали капли пота. Любовь к деньгам боролась в нем с боязнью совершить ошибку, рассказав об убежище Мнестра.

— Только не говори мне, что не знаешь, где он, — бросила Манчиния, открывая корзинку. — Я тебе все равно не поверю! — Она начала доставать золотые и серебряные монеты и раскладывать их на дорогой ткани на сиденье носилок, чтобы сосчитать. — Вот его долг, — объявила она, когда закончила подсчет. — Сюда же я еще добавляю две золотые монеты за твои труды и заботы о нем.