Дикари. Дети хаоса

Херм довольно жестко схватил Харпер за запястье и рывком поставил на ноги. Она не сопротивлялась. От прежней Харпер почти ничего не осталось, поэтому она ничего не могла делать, кроме как стоять на месте подобно кукле.

— Куинн, — позвал он.

Когда та не ответила и не повернулась, он позвал снова, на этот раз громче.

— Куинн!

На этот раз она повернулась, в ее налитых кровью глазах сверкал все тот же взгляд.

— Нам нужно уходить.

— Я пойду за ним.

— Нет. Ты погибнешь.

По выражению лица Куинн ясно читалось, что ей все равно.

— Ты нужна нам, — сказал ей Херм. — Ты нужна Джино.

Куинн снова повернулась к джунглям, ничего не сказав.

— Мы должны…

— Возвращайся, Херм, — сухо произнесла она. — Возьми эту дуру, которая стоила жизни моему мужу, и возвращайся к Джино.

— Я не оставлю тебя здесь одну.

Внезапно она упала на колени перед телом Далласа, будто не могла больше сдерживать себя, и, склонив голову, разрыдалась.

В тот странный нереальный момент внутренний раскол, который давно назревал в Херме, тоже завершился. Теперь ничто не имело значения. Важны были лишь самые первобытные инстинкты. В некотором смысле Херм и остальные не отличались от того существа. И, возможно, так даже лучше, поскольку это необходимо, чтобы выжить. Жизнь — неважно, как долго они смогут за нее цепляться, — была единственным, что у них осталось.

Теперь они — дикари, и ничего больше.

Херм вытер глаза от дождя и оглядел Харпер с ног до головы. Ее грязное, мокрое и изношенное бикини почти ничего уже не прикрывало. Свободной рукой он грубо схватил ее за одну грудь, сжал и встряхнул.

Затем ущипнул за сосок. Харпер таращилась в пустоту, не возражая и не сопротивляясь. Либо она была уже не способна осознавать, что с ней происходит, либо ей все равно. Тем не менее это пробудило что-то у него внутри. Желание подчинить и сделать Харпер больно, овладеть ею, как если бы они были животными.

Он посмотрел на Куинн, желая убедиться, что она не смотрит.

Но она не обращала внимания и лишь тихо плакала, склонившись над телом мужа.

«Мы все умрем, — подумал Херм. — Все до единого».

Глава тринадцатая

Херм стоял в дверях и сквозь дождь и слезы, которые не мог сдержать, смотрел на джунгли. Харпер сидела у него за спиной, в углу, где он ее и оставил, и молча таращилась в пустоту. Джино дважды приходил в сознание, но всякий раз тут же отключался. Ружье висело у Херма на плече, в руках он держал мачете, лезвие и рукоятка все еще были покрыты кровью Далласа. Уже несколько минут Херм пытался продумать каждый мыслимый вариант, пробиваясь сквозь цунами чувств. Что, если Куинн не вернется? Что тогда? Он помнил ее взгляд, эту ярость, и не мог не задаться вопросом: что, если у нее получится? Из головы у него никак не шел образ обезглавленного тела Далласа, лежащего в грязи.

— Боже… — Слова застряли у Херма в горле. — Ты же был моим другом, — тихо произнес он, смахивая слезы.

Перед глазами у него проплывало лицо Далласа, его улыбка, воспоминания о проведенных вместе временах. Мало кто когда-либо был добр к Херму, но Даллас всегда относился к нему с уважением и вел себя как настоящий друг. Херму всегда казалось, что он этого не заслуживает, тем более сейчас, потому, что Даллас умер так же достойно, как и жил. Он был лучшим из них.

— Все хорошо, друг, — прошептал он. — Уже все хорошо. Ты свободен.

Но для тех, кто остался, все было иначе. Добрые, безопасные времена, которые они знали, остались в прошлом. Теперь все кончено.

Внезапно из джунглей появилась Куинн. С окаменевшим выражением на лице, с топором в руке, она шла сквозь льющий дождь широкими целенаправленными шагами. Даже не посмотрев на Херма, она пересекла аванпост и приблизилась к двум небольшим строениям, которые они ранее приняли за склады. Оба здания почти полностью были поглощены джунглями, плотно обвиты лианами и другими растениями. Но, не колеблясь и почти не сбавляя шаг, Куинн набросилась с топором на заросли. Принялась рубить их, с каждым яростным ударом все сильнее расчищая себе путь.

Херм снял ружье с плеча и положил на пол. Затем спустился по остаткам крыльца под дождь. Даже когда он присоединился к Куинн, она не остановилась и никак не отреагировала. Он принялся помогать ей, орудуя мачете. Размахивая огромным лезвием, Херм испытывал невероятное чувство освобождения и очищения. Рубил лианы и кустарник без пощады, без колебаний и даже без малейшего сожаления. И с каждым ударом он чувствовал, как что-то у него внутри пробуждается, растет и придает неведомые ранее силы.

Когда большая часть зарослей была расчищена, Куинн воткнула топор в землю и принялась голыми руками рвать остатки зелени и отбрасывать в сторону. Херм продолжал помогать ей, рассекая мачете последние лианы, пока доступ к зданиям не был расчищен.

Затем они оба ненадолго остановились передохнуть. Тяжело дыша, стояли и мокли под дождем. В какой-то момент они встретились глазами, и этого было достаточно. Ничего больше говорить было не нужно.

Снова взяв топор, Куинн прорубила двери обоих зданий.