Дикари Гора

— Вы обманываете! — кричала она. — Это не может быть правдой!

Железо было готово к использованию. Это приблизилось к круглому проему в зажиме, через который, было втиснуто глубоко в ее светлое бедро, и удерживалось там, выжигая плоть и шипя, пока его работа не была выполнена, пока девушка не была заклеймена, на славу, как обычное рабское мясо.

Только теперь она поняла, что намерение железа относительно ее тела было абсолютно реально.

Зажимы раскрутили. Запястья освободили от удерживавших их рабских наручников, но только затем, чтобы быть связать веревкой у нее за спиной. Потрясенная и рыдающая она была снята со станка для клеймения и поставлена на колени с опущенной головой, у ног аукциониста.

Железо, сделав свое дело, возвратилось в горн, а сам горн вместе со станком были убраны с центрального прилавка. Девушка голая и стоящая на коленях у ног аукциониста, с руками, связанными сзади, подняла свою голову и дико посмотрела на толпу. Она была заклеймена.

— Она еще не понимает того, что с ней произошло с нею, — предположила Джинджер.

— Уже понимает, — грустно сказала Эвелин, с жалостью в голосе.

— Но она понимает это еще далеко не полностью, — заметила Джинджер.

— Не полностью, — не стала спорить Эвелин.

— Но уже скоро она полностью поймет это, — сказала Джинджер. — Даже в том случае если окажется совсем глупой рабыней.

— Да, это точно, — согласилась Эвелин.

Аукционист снял длинный, гибкий хлыст со своего пояса, и дважды он ударил им девушку по спине. Она вскрикнула в боли. Обучение началось. Теперь, все ее время будет посвящено обучению жить в новой реальности. Работорговец схватил новую рабыню за волосы, вздернул на ноги и выгнул назад, показывая ее красоту толпе.

— Я предлагаю пять тарсков за эту шлюшку, прокричал он. — Я получу больше? Я услышу больше?

— А она обучена? — послышался ехидный голос из зала.

— Мы сможете обучать ее сами, к своему собственному удовольствию.

Подразумевалось, конечно, что эти варварки не прошли обучения. Их еще даже не научили, как надо надлежащим способом встать на колени перед Хозяином.

— Пять, пять! — завопил мужчина, стоявший неподалеку.

— Хорошо! Хорошо! — повторял аукционист, показывая рабыню. — Так я услышу больше?

— Она может говорить на гореанском?

Я улыбнулся. Ясно подразумевалось, что эти варварские рабыни не знали гореанского.

— А Ты обучай ее как слина или как кайилу, на руках и коленях, — посоветовал аукционист. — Она быстро изучит то, что от нее требуется.

— Поставь ее в позу! — попросил парень из толпы.

— В какую именно, Благородный Господин? — спросил аукционист, любезно. А за тем, следуя инструкциям потенциального покупателя, он усадил девушку, около края центрального прилавка, на левое колено, а правую ногу оттянул в сторону и слегка согнул в колене. Ее правая сторона, теперь была повернута к заказчику, плечи отведены назад, а голова повернута так, чтобы смотреть на него. Таким образом, приятные изгибы ее правой ноги, и линии фигуры, были ясно очерчены и выставлены не показ.

— Ты только представь ее в своем ошейнике! — бросил вызов аукционист.

— Поставь ее на колени! — предложил другой покупатель.

Аукционист поставил рабыню на колени на самый край центрального прилавка. Теперь она стояла на коленях, опираясь ягодицами на пятки. Ее колени были широко расставлены, спина была выпрямлена, а голова высоко поднята.

— Пять семь! — кто-то не выдержал и поднял цену.

— Пять семь! — эхом отозвался аукционист.

— Поставь ее на ноги, таким чтобы, мы могли их рассмотреть! — потребовал кто-то.

— На живот ее! — просил другой.

— Пусть пройдется! — кричал третий.

— Пусть встанет на колени, головой к земле!

— Проведи ее походкой рабыни!

Я осмотрелся по сторонам. Одним из мужчин радом был тот самый коренастый коротышка, который носил низкую, широкополую шляпу. Я вспомнил, что он уже купил, по крайней мере, четыре или пять девушек с боковых прилавков. Что до меня, они были превосходными женщинами, но они, казалось, не были, по крайней мере, в целом, отборным товаром доступным ему. Казалось, что он покупал их не для тех целей, для каких обычно покупают рабынь. А теперь, я не понимал его очевидного интереса к рыжеволосой рабыне, продаваемой с главного прилавка. Она, конечно, была тем типом женщины, которых обычно покупают, ради выполнения одного, но самой главного назначения, из большого количества всех прочих предусмотренных для рабынь.

— Мужчины — звери, — возмущенно сказала Джинджер.

— Да, — отозвалась Эвелин.

Послышался звук хлыста впившегося в плоть. Рыжеволосая девушка выкрикнула в боли.

— Она же даже не понимает того, что они хотят, чтобы она сделала, — пожалела рыжеволосую, Джинджер.

— Она — глупая рабыня, — сказала Эвелин.

— Она еще научится, — вздохнула Джинджер.

— Все мы научились, — прошептала Эвелин.