Дикари (ЛП)

Я с трудом сглатываю, когда внедорожник останавливается рядом с телом человека, который преследовал меня последние несколько часов. Роман опускает стекло, я слышу низкое рычание Доу прямо снаружи. Как раз в тот момент, когда я собираюсь спросить, что, черт возьми, происходит, раздается громкий выстрел, и необходимость задавать вопросы отпадает. Он хотел убедиться, что охранник действительно мертв, как и я должна была сделать, прежде чем уйти оттуда. Если бы парни не пришли за мной, этот ублюдок добрался бы до меня в ту же секунду, как я решила бы отдохнуть.

Роман снова жмет на газ, мчась по пустыне, а грязь густым облаком взлетает за машиной. Я не могу удержаться, чтобы не выглянуть в окно и не посмотреть, как Доу легко бежит рядом с нами, ее широкие шаги с легкостью соответствуют нашей скорости, несмотря на жару и сухой воздух. Она абсолютная богиня, такая изящная и темная, как ночь, способная разорвать мужчину в клочья.

Образ Дила проносится у меня в голове, но я воздерживаюсь от любых вопросов, ответы на которые мне не нужны прямо сейчас. Я не готова услышать, что его больше нет, не готова почувствовать это всепоглощающее горе, когда я и так со стольким столкнулась.

Мы быстро добираемся до старого дома, и желчь подступает к моему горлу при виде окровавленных следов, ведущих к двери. Роман останавливает машину, и дрожь пробегает по мне.

— Ты в безопасности, — напоминает мне Маркус, его мягкие пальцы на моей коже ощущаются как миллион крошечных ножей.

Качая головой, я пытаюсь сосредоточиться на чем угодно, только не на доме. Я не могу войти туда, но и не могу остаться здесь одна. Страх… черт, страх всего. Это слишком. Мне просто необходимо сегодня поплакать, переполниться эмоциями. Мне нужно хорошенько выспаться и немного поесть, а после этого я вернусь. Я научусь оставлять все это позади и двигаться дальше, а пока у меня есть полное право быть чертовски разбитой.

Роман и Леви широко распахивают двери и выходят из внедорожника, в то время как я остаюсь сидеть на коленях у Маркуса, меня охватывает нерешительность, но когда парни начинают приближаться к дому, и я чувствую, что в безопасности, я неохотно слезаю с колен Маркуса и выбираюсь из внедорожника.

Доу ждет нас на маленьком крыльце, ее язык высунут изо рта, так как она запыхалась от долгого бега. Леви останавливается возле нее и откручивает крышку бутылки с водой, а затем оглядывается по сторонам. Он находит разбитый горшок, который выглядит так, будто ввязался в драку с оружием и не вышел из нее победителем, хотя он все еще достаточно глубок, чтобы служить миской для воды. Он наполняет ее, сколько может, и Доу тут же ныряет в воду, ее длинный язык отчаянно зачерпывает прохладную воду в рот и это мгновенно заставляет меня позавидовать ей.

— Вот, — бормочет Леви, видя выражение моего лица, и протягивает мне то, что осталось от бутылки. Я грациозно беру ее и подношу к губам, прохладная вода мгновенно смачивает мое воспаленное, пересохшее горло и делает дыхание в миллион раз легче.

Не желая расставаться с ней, я держусь за бутылку, как за защитное одеяло, когда Маркус подходит ко мне сзади. Дверь оставили приоткрытой, и Роман толкает ее, позволяя ей до упора открыться, прежде чем заглянуть внутрь.

Ужас наполняет меня при мысли о том, что он, должно быть, видит внутри, и я наблюдаю, как его брови выгибаются, интрига проступает на его красивых чертах.

— Что за чертовщ…

Я вздрагиваю, когда он умолкает. Не нужно быть гением, чтобы понять, к чему он клонил. Я гребаная дикарка. Большинство людей в моей ситуации просто пырнули бы парня ножом, но не я. Мне пришлось отрезать половину его гребаной ноги.

Что, черт возьми, со мной не так?

Роман переступает порог, и мы следуем за ним.

— Ты уверена, что все мертвы? — Спрашивает Леви, когда его взгляд останавливается на мужчине, прислонившемся к стене, сидящем в луже собственной крови, а его икроножная мышца, идеально срезанная, покоится у его ноги. — Других охранников не было?

Я качаю головой, не в силах отвести взгляд от мужчины.

— Я… Я думала, что уложила их всех, но потом тот парень снаружи…

Леви кивает, когда я замолкаю, понимая то, что не было произнесено вслух — что я была далеко не так скрупулезна, как следовало бы, и они должны быть готовы к тому, что кто-то может выскочить в любой момент, чтобы попытаться закончить работу. Хотя мысль о том, что это произойдет сейчас, когда парни здесь, пугает меня уже не так сильно, как раньше.

Руки опускаются мне на талию, и я чувствую, как Маркус подходит ко мне сзади, когда я оглядываюсь через плечо на человека без икры на полу.

— Ну, трахни меня в задницу и зови меня Фредом, — сияет он, его пальцы сжимаются на моей талии с величайшей гордостью и уважением. — Ты все это сделала сама?

Я сглатываю и снова смотрю на него, пытаясь прочесть по его лицу, чтобы убедиться, что мне это не мерещится.

— Я, эээ… да.