Дикарка

— Был представитель власти, — безмятежно поправил капитан. — Собственно говоря, ты во всех смыслах был… Ясно? Тебя уже нет, если прикинуть. Мотивировка убедительная. Ты со своими гангстерами похитил подданную другого государства и, когда для освобождения прекрасной пленницы сюда прибыл спецназ, вы, скоты, обнаглев от безнаказанности, устроили вооруженное сопротивление, в ходе которого были уничтожены поголовно. Убедительная мотивировка, точно тебе говорю! Эта дама, — он небрежно указал через плечо на Марину, — поспорить можно, не питает к вам ни малейшей симпатии после того, что вы с ней проделывали. И после недолгих уговоров, я думаю, подтвердит официальную версию. Какая ей разница, в какой форме над вами свершится правосудие?

— Да не знаю я ничего!..

— Ладно, — сказал капитан без особой злости, выпрямляясь во весь свой немаленький рост. — Начнем убеждение…

Он сделал жест, и двое солдат проворно подняли Татьяну на ноги и с треском разодрали на ней легкое платье, в несколько секунд превратив его в клочья, разбросанные по всей комнате. Действовали оба с явной картинностью, один завернул обнаженной женщине руки за спину, другой отвесил пару оплеух, вмиг прекратив слабое сопротивление.

— Ну? — безмятежно осведомился капитан. — Они ее сейчас затрахают до полной потери товарного вида, я ведь не шучу с тобой, тварь такая!.. Ладно, добром просили…

Он сделал небрежный жест указательным пальцем, и молодую женщину выволокли в соседнюю комнату. Слышно было, как ее шумно валили на пол, похохатывая и громко перекидываясь похабными репликами, потом бесцеремонно протащили, как мешок. В распахнутой двери показались ее обнаженные ноги, на которые тут же навалились сверху волосатые мужские со спущенными до щиколоток камуфляжными штанами. Татьяна отчаянно закричала, как от нешуточной боли, и дальше кричала, не переставая. Судя по тому, как ожесточенно дергалась вверхвниз мужская задница, смысл процесса был не в том, чтобы насилующий получил удовольствие, а в том, чтобы как раз заставить орать что есть мочи…

Профессионально действует, отметила Марина, не без удовольствия слушая отчаянные вопли. За кулисы уволокли, чтобы у муженька фантазия работала, дорисовывала в отчаянии черт те какие картины. Ни малейшего сочувствия она не испытывала, наоборот, ощущала нечто вроде злорадного удовлетворения, вполне уместного в ее положении.

Атаман сидел совершенно белый, скрипя зубами. Внимательно наблюдавший за ним капитан покривил губы в застывшей ухмылке. Обнаженные ноги исчезли за приоткрытой дверью, послышался грубый хохот, шумная возня, неизвестно, что там проделывали с Татьяной, но она завопила вовсе отчаянно, крики оборвались, перешли в тягучие стоны, и Марина мстительно ухмыльнулась, слушая с удовольствием.

Капитан прикрыл дверь, за которой продолжался непонятный шум, вернулся. Сказал задумчиво:

— Ну вот, коечто начинает проясняться. Нормальный человек в такой ситуации быстренько развязал бы язык. Этого не наблюдается. Следует вывод: либо ты, урод, чересчур бесчувственная скотина, либо, что вероятнее, полная откровенность тебе грозит настолько жуткими последствиями, что на их фоне бедная женушка, которую дерет грубая солдатня, представляется сущей безделкой… Верно, хороший мой? Ну ладно, попробуем выяснить, есть ли все же на этом свете чтонибудь похуже грозящих тебе за болтливость кар…

По его знаку доктор и последний оставшийся в комнате солдат кинулись к атаману, легонько двинули в живот, чтобы не брыкался, и стянули штаны. Доктор извлек большие ножницы, определенно прихваченные гдето в здешнем хозяйстве — очень уж грубой работы, ничуть не похожие на спецназовское снаряжение — звонко клацнул ими, оглянулся на капитана.

Тот произнес внятно, раздельно:

— Технология следующая. Отстригаем одно яйцо, тут же останавливаем кровь. Это не смертельно. Повторяем вопрос. В случае запирательства стрижем второе яйцо, перевязываем — и, если и это не убедит, начинаем вытворять совсем жуткие вещи… Валяй, ребята!

Их спины заслоняли от Марины происходящее, о чем она жалела, охваченная тем же мстительным удовлетворением. Но, судя по движениям, атамана надежно обездвижили и стали пристраивать лезвия ножниц для выполнения первого пункта обещания. Атаман заорал так, что заломило уши:

— Ладно, ладно! Уберите!

— Ну вот, — удовлетворенно сказал капитан. — Давно бы так. Без яиц на этом свете както уныло…

— Они меня убьют!

— Да ну, ерунда какая! — отмахнулся капитан. — Им еще до тебя добраться надо, а это требует времени и сил. Человек ты оборотистый, успеешь выгрести все тайники — у тебя наверняка есть тут тайники с кладами! — и смыться куданибудь, чтобы начать, как говорится, новую жизнь… А может, в столицу тебя прихватить?

— Не надо. Там они меня как раз и достанут… Только дайте честное слово…

— А ты, сукин кот, готов поверить моему честному слову? — спросил капитан бархатным голосом.

— Я про вас слышал. Говорят, что вы — сволочь первостатейная, но слово держите…

Капитан усмехнулся: