Дикарка для Хулигана

— Твоя очередь, Диана. Признавайся, куда поступила.

— Факультет психологии. Буду, как Ганибал Лектор, копаться в мозгах у людей и находить всяких маньяков. — отбиваю, улыбнувшись.

— Одного ты уже нашла. — опять хмурится Северов.

Быстро поднимаюсь и поворачиваюсь к нему всем телом. Сжимаю его руки, глядя исключительно в глаза.

Он сам поднял эту тему, а значит, у меня есть шанс её развить и подвести к необходимому мне результату.

— Ты не маньяк, Егор. Ты скорее как Джекил и Хайд.

Не лучшее сравнение, конечно, но это первое, что мне пришло в голову.

— У доктора Джекила было раздвоение личности, и он понятия не имел, что становится кем-то другим, а я отлично понимаю, что делаю. Просто в какой-то момент мои мысли, желания, движения меняются. Я не отключаюсь от реальности. Я всё сознаю, Диана, но в такие моменты я хочу делать больно. Осознанно. Я теряю контроль не столько над своими действиями, сколько над мыслями. Вчерашняя ночь могла закончиться куда хуже для тебя.

— Но после этого ты же останавливался вовремя. — делаю новую попытку убедить его, что с этим можно бороться.

— Сейчас да. Когда понимал, что мои желания уходят в опасное русло, тормозил. Но, блядь, Ди, я понятия не имею, в какой момент могу сорваться. Я гашу ярость, но рано или поздно она найдёт выход, и если в эту секунду рядом окажешься ты, то… Я боюсь за тебя, Диана. Того, что могу сделать с тобой.

— Егор… Егор… Егор… — тарахчу быстро, сжимая ладонями его голову. — Ты ничего мне не сделаешь. Если ты не сможешь, то я буду держать тебя. Всегда. Я всё равно не дам тебе опять уйти. Понимаешь? Не отпущу.

Сама не замечаю, как начинаю плакать. Понимаю, что слёзы катятся по щекам, только когда Северов стирает их пальцами и шепчет:

— Не реви, Дикарка. Не уйду. Придётся искать другие способы выплёскивать злость, чтобы не навредить тебе.

Как только он говорит это, у меня внутри всё сворачивается в гремучую массу страха и злости.

— Какие?

Будто читая мои мысли, отвечает, толкая мою голову себе на плечо и обнимая руками:

— Я дал тебе слово, что теперь только ты и я, Диана. Никаких других больше не будет. Пиздить прохожих на улице тоже не вариант. — хмыкает невесело. — Пока ещё не знаю как, но я обязательно что-нибудь придумаю. Обещаю, Дикарка.

И я верю ему. И на счёт того, что он не станет мне изменять. И относительно того, что найдёт способ спускать ярость. Я безгранично доверяю парню, которого почти не знаю. Я доверяю ему не только своё тело, но и сердце, и душу. И делаю я это без малейших колебаний или сомнений.

— Егор, — шелещу ему в шею, не решаясь сейчас взглянуть в глаза. — что если то, что происходит с тобой — синдром расстройства личности?

Мне слишком сложно поднимать этот вопрос, потому что не уверена, что он правильно воспримет мои слова. Да и ещё слишком мало времени прошло. Но сейчас подходящая ситуация, а значит, я должна попробовать.

— Я же сказал, что не отключаюсь от реальности. Я понимаю всё, что творю. — его голос проходит вибрациями по моему телу, и я понимаю, что он начинает злиться, но сдаваться сейчас не имею права.

— Раздвоение личности и расстройство — две разные вещи. Может, стоит обратиться к психологу? Это же…

— Блядь, Диана, нехер меня лечить! — рявкает, отрывая меня от себя и поднимаясь на ноги. — Я сам разберусь. Не лезь. Пойду покурю. — кладёт наличку в принесённый официанткой счёт. — Жду на улице.

Выходит из кафе, ни разу не обернувшись.

Сжимаю кулаки, скрипя зубами. Его упрямство и во мне волну злости поднимает.

Неужели так сложно попробовать? Это же психологическая проблема, а значит, и решать её надо с помощью разговоров и обсуждений, а не срываться на ком-то. Это временная мера, которая даёт желаемый результат, но не закрепляет его. Рано или поздно Егор сорвётся. Возможно, даже на мне. И я звиздец как боюсь этого момента, поэтому готова на всё, чтобы помочь ему.

Забиваю лёгкие воздухом и выхожу за ним на улицу. Северов курит, облокотившись на бэху. Как только замечает меня, подходит и обнимает, крепко прибивая меня к своему телу.

— Извини, Ди. — выталкивает с раскаянием в интонациях. — Терпеть не могу, когда кто-то лезет ко мне в душу.

Понимаю, что он говорит не только обо мне, но и о психологах, поэтому ничего не отвечаю, крепче сжимая руки на его пояснице и слушая сбивчивый стук его сердца. Когда дыхание Егора относительно выравнивается, поднимаю голову и заглядываю в бирюзу его глаз.

— Я просто хочу помочь тебе.

Он кладёт ладонь на мою щёку и нежно целует.

— Знаю, Дикарка. Но дай мне самому разобраться с этим. Двадцать лет как-то справлялся и сейчас смогу.

— Я могу хоть что-то сделать, Егор? — выбиваю полушёпотом.

— Можешь. Будь рядом, Диана. Будь со мной. Держи меня.

— Держу.

Поднимаюсь на цыпочки, зарываясь пальцами в его волосы, и целую, чтобы стереть из его сердца все сомнения. Вкладываю в движения губ, рук, языка, в удары сердца, в разорванные выдохи, в раздробленные вдохи всю любовь, о которой не могу сказать. Я хочу, чтобы он её ощутил. Хочу, чтобы узнал. Хочу, чтобы понял и принял.

Он сжимает руки на пояснице, отрывая меня от земли, и смеётся.