Дикарка для Хулигана (СИ)

Это нереально сделать, и мы оба это понимаем. Не физически держим. Ментально, душевно, внутренне, телепатически. Намного глубже эта связь. Не там, где её можно найти и разорвать.

Не шевелимся. Только лёгкие пашут на износ, а дребезжащие сердца эхом разносят стук по комнате.

Кто из нас сдастся первый? Кто сделает шаг? Вот только куда? Назад или вперёд? В одну сторону или в противоположные?

Ну почему, мать вашу налево, я не могу просто взять себя в руки и уйти? Должен…

Шаг. Мой. Её. Навстречу. Её руки на моей шее. Мои на её бёдрах. Сжигаем расстояние. Встречаемся губами. Сплетаемся языками.

Давлю одной рукой на поясницу, а второй поднимаюсь выше, на шею, под волосы. Сжимаю затылок, вынуждая прогнуться. Толкаюсь языком до конца. Гладит в ответ. Ласкает. Прикусывает. Заводит, сучка, до безумия. Доводит до края. Толкает в пропасть. Сгораем мы в этом пламени.

И реально сгорим, если не остановимся, потому что я уже на грани. Понимание, что мы с ней одни в огромном доме, и она не станет останавливаться или тормозить меня, если я сейчас предложу подняться в спальню, плавит мой мозг и нить контроля. Пусть сейчас я держусь, но не уверен, что не превращусь в животное, как только исчезнут шмотки.

— Хватит, Дикарка. — толкаю ей в рот, но вместо этого её язык скользит в мой.

Блядь…

Слюны выделяется столько, что она сползает с края губ и течёт по подбородку Дианы. Ловлю её языком и заталкиваю обратно, одновременно сглатывая свою. Ди повторяет моё действие. Срываю руки с её тела и упираюсь спиной во входную дверь, тяжело дыша.

Вот только опять не покидаю зону повышенной опасности. А эта синеокая Демоница опять впечатывается в моё тело.

— Бля-я-ядь… — выстанываю на выдохе, прижимая её к грудной клетке.

Она пропускает свои руки под моими и обнимает за спину, опустив голову на плечо, тихо шепчет:

— Что нам с этим делать?

Забиваюсь воздухом. Глажу ладонью по волосам. Перебираю чёрные пряди.

— Не знаю, Дикарка. — блядь, я реально не знаю, как мне уйти. Как отказаться от неё. — Но мы должны. Мы не можем быть вместе. Ничего не выйдет.

— Почему, Егор? Из-за твоих приступов? — голова вверх, взгляд в глаза.

— Это не просто приступы, Диана. — напрягается, но опять не возражает. — Я не могу себя контролировать. Не могу сдерживать. Когда это случается, мне надо сделать кому-то больно, чтобы избавиться от ярости.

— Но сегодня ты смог. — шуршит, касаясь тёплыми влажными губами к уголку моих.

Смотрю на её искусанные губы. Провожу по ним подушечками пальцев. Девушка хмурится, вижу, что ей больно.

— Не совсем.

— Егор… — затыкаю ей рот, на секунды прижимаясь губами.

— Нельзя нам, Ди. Я опасен. Я могу… Нет, не просто могу, я сделаю тебе больно, потому что не умею по-другому. Я озверею в самый неподходящий момент, и тогда уже ничего нельзя будет исправить.

Я не говорю ей о том, что случится это как раз тогда, когда я должен буду быть как никогда сдержанным и нежным, чтобы лишить её невинности.

Блядь, да какого дьявола я вообще об этом думаю? Не стану я ей целку сбивать. Нет у меня на это права.

Отпускаю тяжёлый выдох. Она сильнее сжимает замок из своих рук на моей пояснице, будто чувствует, что я собираюсь уйти.

— Побудь со мной ещё немного. Хотя бы сегодня, а потом… Обещаю, что никогда больше не побеспокою тебя. Только до утра. Пожалуйста.

Близнецы говорили мне, что она пацанка, оторва, ненормальная. Но почему-то я не вижу её такой. Она милая, нежная, маленькая девочка, которая хочет любви. Любви, которую я ей дать не способен.

Опять смотрю на неё, понимая, что не могу отказать ей сейчас. И вообще не могу. Пусть у нас будет эта ночь, а потом я сделаю всё, чтобы больше никогда с ней не встречаться. Если придётся, то разорву дружбу с Ником и Максом, как бы сильно не дорожил ей, потому что вдруг понимаю, что Дикарка для меня важнее.

Блядь, да как? Как, мать вашу налево, это возможно?

"Когда душа приходит в наш мир, она разделяется на два тела"- всплывает откуда-то из глубин подсознания, как ответ на все вопросы.

Не может этого быть. Просто не существует второй половины для такого, как я.

Сильнее сдавливаю её плечи, понимая, что у нас реально ничего не может быть, кроме этого момента. Мне придётся уйти раз и навсегда. Я никогда не смогу сделать ей больно, но проблема в том, что когда накатывает ярость, это — уже не я. Это — монстр, которому плевать, кто перед ним.

— Ты останешься до утра? — смотрит с мольбой в глубоких синих глазах.

По сути, уже утро, и мы оба это понимаем, когда смотрим на часы, висящие на стене.

— Останусь, Ди. Надо ещё решить вопрос с твоими, чтобы тебя не пришибли. — высекаю с улыбкой, а внутри вою.

— Тогда это решило бы все наши проблемы. — её улыбка тоже вымученная.

И она понимает, что наше начало станет концом.

— Набери Андрея. — командую коротко, отодвигая её, но не переставая касаться.

Не могу, блядь, остановиться. Сука, как же мне сейчас стрёмно. Не только своего внутреннего монстра боюсь, но и чувств и мыслей, которых не должно быть.

— Что я ему скажу? Он меня по стене размажет.