Дикарка для волка

— Что это?! — цепляясь за пушистую шкуру, вскарабкалась на спину волка.

— Ты перевернула наше будущее, — латинос побежал вперёд, быстро насколько мог. — Всё меняется прямо сейчас!

Прорваться сквозь искажения времени оказалось непросто — Михею досталось по полной программе. В Левенросе будто землетрясение случилось, и между страшными толчками не было перерывов. Вожак лавировал между искажениями пространства и нёсся вперёд из последних сил, а их было не так много.

Когда мы добрались до вокзала дварфов, волчье тело подо мной вздрогнуло. Я полетела вниз — Михей начал превращаться.

— Что?.. — цеплялась за крупные напряжённые мужские запястья, пытаясь подняться. — Что случилось?

— Всё опять обнулилось. Это хороший знак, Рокси, — Михей подхватил меня на руки и побежал к вагону.

Наверное, мы выглядели мегастранно — голый латинос с перепуганной девушкой на руках бегут по перрону, опаздывая на главный в жизни рейс…

Вожак рванул дверь кабины локомотива и вытащил оттуда, словно игрушку, связанного дварфа. Тряска усилилась. Михей, чертыхаясь, голыми руками рвал верёвки.

— Охренели?! — взвыл бородач, когда я избавила его от кляпа во рту.

Похоже, всё очень плохо… Бросить такое в лицо бешеному латиносу дварф просто так не решился бы.

— Заткнись и увези нас отсюда! — прорычал Михей, дёрнув карлика за ворот куртки.

— Это тебе не орчья колымага! — возмущался машинист. — Паровоз ещё раскочегарить надо.

— Я помогу, — решительно заявил волк.

— Вот не надо этого… Не надо! Ничего не трогай! — он что-то торопливо проверял под «пузом» поезда. — Говорил же — временные искажения, долго стоять нельзя, — ворчал.

— Слышь, специалист, — рявкнул оборотень, — будущее меняется прямо сейчас! Твоё тоже!

— Ещё интереснее, — дварф засучил рукава. — Теперь я не знаю, куда нас занесёт, а энергии на путях ровно на одну поездку.

— Боже… — я держалась за мощное плечо Михея, чтобы не потерять равновесие.

— В яблочко, мисс! На посадку! И не забудьте помолиться, — злое веселье на его лице мне не нравилось.

— Идём, — Михей повёл меня к вагону. — Не слушай этого идиота. Дварфы вечно преувеличивают.

— Ага, да…

Тряска перестала меня волновать — мне снова будто «успокоительного» вкололи. На этот раз к штилю в душе прибавилось шуршащее ощущение счастья.

Михей уселся на деревянную лавку в вагоне, потянул меня к себе. Устроилась на коленях у обнажённого оборотня, прижавшись щекой к тёплой крепкой груди, и размышляла — почему ему не холодно? Потрясающая способность думать «под наркозом» о ерунде, когда за окном исчезает реальность.

Вокзал пропал, а редкие вспышки света не освещали ничего — нечего освещать. Водила пальцем по лабиринтам татуировок вожака, поглядывая на чудеса за стеклом.

— Не волнуйся, — Михей задёрнул шторку. — Всё будет хорошо. — Моей макушки коснулись тёплые губы.

— Я тебе очень люблю, — призналась, испытав тёплую волну облегчения.

Хотела сказать ему, но случая не было, а сейчас мне плевать на время и место. Не это главное.

Гудок паровоза выдернул из дрёмы. Михей щурился, смотрел в окно. На жёстком лице каменное спокойствие, в чёрной бездне глаз — золотые искры. Монументальность вожака этот оборотень никогда не потеряет, есть в нём магия или нет её. Он рождён, чтобы вести за собой стаю, и это невозможно изменить.

Поезд дёрнулся и начал набирать скорость…

***

Открыл глаза, проснувшись от толчка тормозов. Паровоз сбавлял скорость. Рокси спала, прижавшись ко мне. За окном ночь и свет фонарей. В груди глухо ухнуло.

Приехали. Вопрос — куда?

Аккуратно переместил пару с колен на сиденье, встал. Тело затекло, но я чувствовал себя превосходно — выспавшийся, бодрый. Давно со мной такого не бывало.

Вышел на перрон — ну, здравствуй, заметённый снегом вокзал дварфов. Он мне в кошмарах сниться будет… Вдохнул холодный воздух, уловил далёкий аромат Левенроса — мой нюх далёк от идеального. Губы поплыли от улыбки. Опустился на четвереньки и совершил оборот — рядом встали две мои точные копии.

Получилось, мать вашу!

Но на поезд смотреть страшно — металл искорёжило, смяло, царапины такие будто по вагону и локомотиву скребли когтями звери размером с дом.

Из кабины машиниста на скользкий перрон спрыгнул дварф. Бородач не удержался на ногах и рухнул.

— Э-э-э… — испуганно протянул мелкий, когда я подошёл к нему. — Я довёз вас… Ни хрена плохого! — он вращал круглыми от страха глазами, видимо, решив, что зверь чем-то недоволен.

Слышать безмолвную речь оборотней дварфы не могли, а превращаться я пока не собирался. Кивнул ему в знак благодарности и пошёл будить пару.

— Мих!

— Папа!

Я не дошёл, за спиной раздались голоса моей семьи, а в открытой двери вагона появилась Роксана. Концентрация «охренеть как я счастлив» максимальная.

— Лоу?.. — Рокси растерянно моргнула.

Она не ещё не слышала, как наша девочка забавно лопочет безмолвной речью.

— Мама!

Заметно окрепший волчонок с трудом поместился у Роксаны на руках. Лоу вылизывала щёки мамы и, кажется, тоже была абсолютно счастлива.