Дикие

— Мы не можем позволить себе быть торопливыми в работе или равнодушными к ней. Мы ведь не хотим, чтобы эта штука развалилась под нашими ногами в воде.

Сюзи сорвала свои лозы с бревен и проворчала:

— Ты намекаешь…

Ее прервала разгневанно Пэтти:

— Если она не намекает, то я намекаю!!! Я следила за тобой и видела, как ты «работаешь»!

Конфликт между этими женщинами получил наконец возможность вырваться наружу. Раньше они не могли себе этого позволить, так как, будучи женами коллег по работе, должны были быть вежливы друг с другом.

— Сюзи всегда отлынивает от работы, — обвинила ее Сильвана вновь.

— У меня же не такое бычье сложение, Сильвана. К тому же я ем только то, что дают всем, а не ворую еду во время готовки!

— Мне же надо проверить вкус, как по-твоему?! За время пребывания здесь я ужала пояс на четыре дюйма, хорошо же я ворую! — выкрикнула Сильвана истерично и подняла свои руки ладонями вверх. — Посмотри на мои руки! Видела? А теперь не хочешь ли пойти разделать рыбу?

— Лучше уж я не буду мараться, а пойду ловить ее, как это делает Пэтти. Не думаю, что у меня получится хуже, — парировала Сюзи. — Все пашут как проклятые, а она, видите ли, рыбку ловит! Хорошенькое занятие, я тоже так хочу! А что до этой неповоротливой амазонки Кэри, то я даже бревна связываю быстрее.

Кэри взвизнула:

— Потому что только я здесь и делаю это на совесть! Джонатан некоторое время ошеломленно слушал этот визгливый обмен любезностями, а потом, перекрывая его, сказал:

— Нам всем надо постараться работать, как части единого механизма. Этот вонючий плот — самая важная вещь сейчас в нашей жизни! Что вы делаете? Разве можно сказать, что мы строим плот с любовью и заботой? Нет, мы ненавидим его! Ну и как вы думаете, захочет он нас провезти семьдесят миль по морю после этого?

— Что ты хочешь сказать насчет частей единого механизма? — спросила Пэтти.

— Вы пока работаете, как футболисты, которые не знают, что такое пас. Как в парном теннисе, где теннисиста абсолютно не волнует игра его партнера.

Кэри сказала:

— Он прав. Нам придется научиться этому. Будем работать согласованно и следить за ошибками друг друга.

Еще раз пытаясь водворить на рабочей площадке мир, Анни сказала:

— Сюзи действительно не может сильно затягивать лозы, потому что она еще не оправилась от болезни, но у нее проворные пальцы. Она здорово может вязать узлы. А вот, например, узлы Пэтти не так хороши, потому что она торопится. Зато она сильная и может хорошо затягивать. Пусть Сюзи и Пэтти работают в паре, а?

Пэтти представила себе перспективу затягивания лоз за двоих и проворчала:

— Ты бы на свои узлы сначала посмотрела, Анни. Перепалка вспыхнула вновь, как сухая бумага от свечи, и через минуту все пять женщин уже снова кричали друг на друга. Тут пощады никому не было. Обвинения и контробвинения лились рекой. Тема варьировалась: от плохой работы над плотом до самых настоящих личных выпадов. Эти женщины никогда не останавливались на своих собственных слабостях или ошибках, но, живя долгие годы в Питтсбурге, они самым тщательным образом наблюдали за супругами коллег их мужей, не пропуская ни одного их недостатка. Они все друг про друга знали, будто были родными сестрами. Каждая из них без труда выбирала ту словесную стрелу, которая летела точно в цель, в самое больное место соперницы.

Все было прекрасно известно, что суетно-показушная Сюзи, ко всему, кроме своего внешнего вида, относившаяся с удивительной небрежностью и равнодушием, никогда бы не осмелилась признаться в том, что ее восхитительные белокурые волосы — крашеные. Всем было отлично известно, что ленивая Сильвана никогда не умела и не утруждалась быть президентской женой. Все видели, как хвалится Кэри своими достижениями по работе, но знали, что она больше заботится о своем доме, нежели о семье. Заставляет сидеть мужа и детей на этих вычурных шекерских стульях. Все хорошо знали, что Анни настолько боится огорчить любого человека, что каждому без исключения дает на себе ездить. А эта упрямая, кичившаяся своей виной Пэтти так занята — демонстративно — своим убогим сыном, что Чарли нет ни минуты покоя в их доме. Все это они теперь открыто высказывали друг другу. Даже больше этого.

Плюнув на них, Джонатан надел на себя шляпу от солнца, взял в руки винтовку и ушел в лес.

После его ухода они продолжали ругаться еще примерно с полчаса. Недостатки каждой были вывернуты наизнанку на всеобщее обозрение, все мосты были давно сожжены, а гнев, злость и горечь дошли до своих пределов.

Вдруг Пэтти громким восклицанием перебила голоса всех остальных:

— Что за шум?!

Все замолчали, как по команде. Никто даже не шевелился. Женщины напрягли свой слух.

Сюзи тихо проговорила:

— Опять у Пэтти нервишки пошаливают.

Но женщины не успокоились на этом. Все они вдруг вспомнили, что живут теперь в состоянии постоянной опасности. Испуганные, они побежали обратно в лагерь. Успокоенные видом дыма лагерного костра, они возмутились и обиделись на Джонатана, но продолжали приближаться в молчании.