Дикие

В коттедже он заказал комнату на 6 человек. Ребята ввалились в нее в тяжелых лыжных ботинках и побросали снаряжение на койки. Гарри сказал:

— Прежде чем мы отправимся, я предлагаю: пока не вернемся в город, не говорить ни о чем, кроме лыж.

— Полная амнезия, — проворчал Фред. Гарри кивнул:

— Лыжня требует полного внимания. Вот почему мы здесь.

Гарри снова оглянулся на повороте тропы вниз от сосен. Маленького Роба по-прежнему не видать. Когда они вернутся, он поговорит с ними, чтобы его ждали. И еще надо кое-что сказать сумасшедшему Дэйву. После обеда Гарри видел, как он собирается прыгать с высоты 15 футов. Гарри закричал, чтобы Дэйв этого не делал; тот не прислушался. После почти свободного падения он приземлился так тяжело, что лыжи ушли в снег на восемнадцать дюймов, а палки почти зарылись. Дэйв с трудом выбрался, злобно оглядываясь на Гарри и на братьев, и продолжая спуск, слишком быстро и явно себя не контролируя.

— Все по-разному переживают горе, — мрачно сказал им Гарри. — Но разбиваться на лыжне, по-моему, совершенно бессмысленно. Вашей матери бы это не понравилось.

Вечерело. Гарри посмотрел на небо. Солнце скрылось за тучами. Он снова оглянулся.

Маленькая фигурка Роба появилась из-за сосен. Он передвигался напряженно, рывками и медленно, как черепаха. Когда мальчик приблизился, Гарри понял, что он испуган.

— Что случилось, Роб? У того стучали зубы.

— Я потерял вас перед тем, как тропа дошла до деревьев. Я упал на снег недалеко от трещины. Я знал, что она там, видел последний раз на пути вниз.

Гарри кивнул. Трещина тянулась вниз примерно на сто пятьдесят футов.

— Но ведь ты же должен был быть далеко налево. Роб вздрогнул:

— Я начал скользить. Снег был покрыт льдом, и я не мог остановиться. Я не мог затормозить. Я все скользил, все ближе и ближе к ней. Мне казалось, что мне конец.

— Но этого не случилось!

— Я налетел на высокий сугроб и поэтому остановился. Можно здесь еще немного отдохнуть? Гарри покачал головой:

— Лучше спуститься вниз. Уже поздно. И погляди на небо! Мы пойдем медленно.

На бледном лице мальчика появилось паническое выражение.

— Мне кажется, я не смогу, Гарри!

— Ну-ка дай я тебя разотру. — Гарри снял щапку и надвинул ее на рыжие кудри. Он стал растирать Робу руки по направлению к сердцу, чтобы улучшить кровообращение.

Роб упал на лыжи:

— Я не могу больше идти.

— Брось, — сказал Гарри. — Я не смогу тебя нести, и в темноте в горах не стоит искать носилки, если можно без них обойтись.

Роб, дрожа, качал головой.

Гарри дал ему лыжную палку.

— Обопрись! — Он рывком поставил Роба на ноги и стряхнул с него снег. — А теперь будем потихоньку спускаться. Иди за мной. Старайся смотреть по сторонам, а не только вперед. Расслабься, и пусть лыжи понесут тебя вниз.

И они медленно пошли вниз.

Они ввалились в тяжелых ботинках в коттедж, в царство тепла и света. Они почувствовали запах пунша и услышали трансляцию рождественского гимна: «Бог милостив к вам, господа, и вам никто не страшен…»

— Горячий душ и горячие напитки, — сказал Гарри Робу, помогая смертельно уставшему мальчику разуться.

Подходя к своей комнате, они услышали шум. У двери стояла какая-то женщина и орала:

— Если не прекратится шум, я позову администратора.

Когда Гарри вошел в комнату, ему в лицо попала подушка. Ее бросил в двух сцепившихся между собой братьев Фред. Раздался треск, так как оба свалились на стул.

Гарри бросился вперед и стал разнимать двух здоровяков. Все втроем повалились на пол, образовав живую груду.

— 0-го-го! — заорал от окна Фред и швырнул в дерущихся недопитую банку с пивом. Она ударила Роба по уху, а пиво забулькало по полу.

Роб захлопнул дверь и стал к ней спиной, крича:

— Фред, скотина, ты опять напился!

— А мне осто…дело подавать вам хороший пример! — закричал Фред. — На… нужно нам это Рождество! Что нам праздновать?! — Фред выглядел точно как Дюк на фотографиях в молодости.

Роб потер ухо и крикнул:

— Не приставай ко мне! — Но он не то чтобы разозлился по-настоящему. Он был поражен.

Бедняга Фред переживал больше других братьев. Как старший, он имел дело с юристами и со всем этим дерьмом, и его степень математика не приносила пользы семейным финансам. По каким-то причинам ему не разрешали пользоваться банковским счетом родителей, а как иначе платить прислуге и садовнику?

Билла и Дэйва раздражали неожиданная сверхопека и тревожность Фреда, а Роб хотел, чтобы он перестал пить.

Фред бросил еще одну подушку в дерущихся. Подушка разорвалась, перья разлетелись, как бутафорский снегопад. Роб почувствовал, что сейчас заплачет. Он бросился в ванную и запер дверь. Он убеждал себя, что плачут только маленькие.

Только он один из братьев не хотел верить в гибель родителей. Страшно было представить, что их нет, что они его покинули. Он больше не мог это выносить. Ему было так же плохо, как бывало, когда он был маленький, а мама, заговорившись с кем-нибудь из остальных, уходила вперед. Тогда он кричал: «Подожди меня!» Он помнил болезненное чувство маленького ребенка, которого взрослый оставил без защиты. Но тогда она оборачивалась, улыбалась и ждала его.