Дикие

А я спускаюсь все ниже и ниже, скольжу губами, руками, телом. Все еще ерзаю на его паху. И еще ниже, спускаюсь к коленям, подцепляю пальцами пуговицу на джинсах, молнию.

- Давай, Конард, - шепчу, все еще улыбаясь, - поучаствуй немного.

- Дерзкая девчонка, - рычит мужчина, поднимая бедра, стаскивая джинсы и боксеры.

Ох ты ж… м-мать…

Он был большой, перевитый венами… И что с ним делать, я знала только в теории, то есть по немногочисленным фильмам определенного содержания.

Я сомкнула руку у основания, заглянула в глаза Конарда, он приподнялся на локтях, так же внимательно смотря на меня.

- Научи меня, - прошептала. – Покажи мне.

Он дергается, как от удара, что-то мелькает на дне глаз.

- Чуть мягче, не сжимай так сильно, проведи вдоль.

Я подчиняюсь, немного расслабляю руку, слегка поворачиваю, скольжу плавно и медленно, и Конард откидывает голову назад. Его член бархатный, горячий, жесткий, на головке капли смазки. Потому что хочется, я касаюсь другой рукой его яичек, наклоняюсь, провожу языком по головке, вокруг и сверху. Она напоминает сливу, и я веду вдоль щели, обхватываю головку губами полностью. Упругая, немного солоноватая, твердая.

- Немного быстрее, Крис.

Я снова исполняю просьбу. Мне нравится, как Конард хрипло произносит слова, мне нравится, как подрагивает его член, мне нравится, что дыхание мужчины все чаще и чаще, мне нравится, что глаза совсем потемнели, мне нравится, как он смотрит на меня. У него еще никогда не было такого взгляда, он еще никогда не смотрел на меня так: с просьбой, отчаяньем, обреченностью, с таким диким голодом.

Я еще ускоряюсь, а потом замедляюсь. Беру член в рот так глубоко, насколько могу, чуть крепче сжимаю яички, поглаживаю их. И снова ускоряюсь.

Конард стонет, рычит, дергается, слышится звук рвущейся ткани, с каждым движением подается мне навстречу, запускает руки в мои волосы, самостоятельно направляя меня, показывая, как ему больше нравится.

Я снова горю и плавлюсь, мне опять жарко и не хватает дыхания. Я встречаюсь глазами с Конардом, и там столько всего, что меня просто сметает. Его вкус и запах на языке… Это я чувствую. И новый рык, низкий, глубокий, протяжный, срывается с губ волка. Он выгибается, на шее и руках вздувшиеся вены. Он великолепен в этот миг, от него невозможно отвести взгляд.

И дергает и простреливает уже меня. Снова. Я падаю рядом, не в силах даже моргнуть, не в силах дышать. Голова пустая, кружится, и тишина вокруг, только наше дыхание. 

Руки Конарда через вечность мгновений обхватывают меня, подтягивают ближе к нему, мы лежим поперек кровати. Он смотрит на меня мутными, ошалевшими глазами, поднимает голову за подбородок, накрывает мои губы своими. Целует медленно, долго. Бесконечно долго. Неспешные, неторопливые движения жесткого языка, сплетающегося с моим. Горячая ладонь опускается на мой живот, гладит чуть надавливая.

И тут меня простреливает, я отрываюсь от губ Конарда, приподнимаюсь, неверяще глядя на мужчину, щеки горят.

- Алекс? – выдыхаю…

- Спалился, - улыбается волк. Улыбается слишком довольно, слишком нагло, очень самоуверенно. Настолько самоуверенно, что его хочется треснуть.

- У тебя уксус есть? – спросила, приподнявшись на локте.

- Уксус?

- Выпей, твоя довольная физиономия раздражает.

 Конард улыбнулся еще шире, а через миг перекатился, подминая под себя, положил ладони на мое лицо.

- Я не узнал тебя в ту ночь в баре, - большой палец очерчивал мои губы. – По крайней мере, сразу. Понял, кто ты, лишь услышав имя. Да даже если бы узнал, это вряд ли что-то бы изменило. Я хотел тебя. Наблюдал за тобой. Такая красивая, живая, упрямая волчица.

- Почему упрямая? – не поняла я.

- Потому что вместо костюма долбанного кролика или ведьмы-проститутки оделась крупье, - усмехнулся оборотень. – И я не врал, между прочим, - глаза мужчины вмиг стали серьезными, потемнели, сузился до волчьего зрачок. – Я никогда тебе не врал, никогда не стану врать. Алекс – мое второе имя. 

- Конард подходит тебе больше, - покачала головой, стараясь выбраться осторожно из-под мужчины. Хотелось есть и в душ, кожа под бинтами чесалась. – Как Сэм?

- Отвез домой, - пресек мои маневры Макклин, снова на миг захватывая в плен губы. – С ней сейчас Том и мои ребята, а с завтрашнего дня она выходит в «Берлогу».

- А меня ты когда выпустишь, чудовище? – я очень старалась, чтобы прозвучало беззаботно. Вот только беззаботности этой не чувствовала на самом деле. Потому что… потому что я вдруг осознала, что потеряла почти все. Все, что знала, всех, с кем общалась. Теперь я не принадлежу ни стае, ни городским, у меня осталась только сомнительная работа официанткой в баре Конарда и то, только если он снизойдет до разрешения. Казалось, что никогда еще я не была настолько беспомощной и зависимой. И это пугало. По-настоящему пугало. Я наконец-то поняла, только сейчас, что… что осталась одна.

Ну, лучше поздно, чем никогда.

- У тебя и правда какие-то нехорошие наклонности к саморазрушению, - сощурился Макклин. – Тебя чуть не убили, а твою хорошенькую задницу опять тянет на приключения.