Дикие

У меня остался всего одни неразрешенный вопрос. И касался он напрямую Хэнсон. Письмо от Дилана я увидел первым, проигнорировав все остальное, что валялось в ящике. Прошел к бару, плеснул немного бренди в стакан, вернулся к столу, снова сел, вглядываясь в имя адресата. Глоток мало помог. Только ожег горло и сильнее натянул нервы.

Открывал я письмо, будто подписывал себе приговор.

Вот только прочитать успел всего лишь первые строчки. Даже до имени не добрался, когда в кабинет влетела Кристин, захлопнула крышку ноутбука и, обогнув стол, села на столешницу. Глаза сверкали от плохо сдерживаемого раздражения, отросшие когти впились в мягкое дерево. Она всматривалась несколько минут в мое лицо, схватила бокал с остатками напитка.

- Кристин…

Я подался вперед, хотел было спросить в чем дело, отобрать бокал, но не успел, потому что стройная нога уперлась мне в грудь, а полы дурацкого халата разошлись, открывая чертовски соблазнительный вид.

- Макклин, я думала, этот этап уже пройден. Но раз ты не понимаешь по-хорошему, - девушка покачала головой, едва толкнула меня кончиками пальцев, увеличивая расстояние между нами. Она сделала небольшой глоток, немного поморщилась и склонила голову, вглядываясь в жидкость в бокале.

А я пожирал ее взглядом, и стройные ноги, и бледную кожу, и растрепанные после сна волосы. Стакан с шумом опустился на столешницу.

- Мне плевать, чем ты сейчас там занимаешься, – Хэнсон потянула за пояс халата. - Мне плевать, даже если от этого зависит чья-то жизнь, - распахнула полы. – Мне плевать, даже если там коды от ядерных боеголовок, – ее пальцы опустились в бокал с бренди. Крис поднесла их к шее, провела вдоль груди и ниже, к животу, оставляя влажную дорожку.

Я зарычал.

- Мне плевать, даже если ад сейчас разверзнется подо мной, - пальцы задержались перед резинкой белья, а потом все-таки скользнули внутрь.

Я дернулся, пытаясь оказаться ближе, но она лишь снова надавила сильнее, заставляя меня оставаться на месте. Вытащила руку, вцепилась ей в столешницу, подаваясь ближе ко мне, наклоняясь.

- Кристин, - собственный голос удивил яростью и голодом, - ты играешь с огнем.

- А я не играю, Макклин, - криво и так же зло улыбнулась она. – Я заявляю на тебя свои права, если уж ты не в состоянии это сделать. Ты просил меня подумать. Я подумала: я хочу тебя себе. Целиком. Всего. И я не позволю твоей стае, своей стае, гребаным съехавшим волчицам или еще кому-либо этому помешать!

Хэнсон убрала ногу с моей груди, поставила на подлокотник, облизала губы, так медленно и порочно, что на миг у меня перехватило дыхание. Капли бренди все еще блестели на сексуальном теле. Очень горячем теле, очень вкусном теле. Мерцали на груди, ключицах и животе. Чертов халат сполз с плеч, собрался на локтях и вокруг талии.

- Или ты сам передумал? – она снова откинулась на столешницу, сделала еще глоток бренди. Вернула руку к сосредоточению своего желания, провела пальцами, надавливая на почти прозрачную ткань.

Я видел, каким влажным стало ее белье, ощущал запах желания в воздухе, а в голове гудело и звенело. Мышцы рвало от напряжения.

И я рванулся вперед, дернул Крис на себя, вдавливаясь, вжимаясь в нее, заставляя ощутить степень своего желания и ее безрассудства.

- Разве похоже это на то, что я передумал?

Я стащил с нее чертов халат, отшвырнул куда-то в сторону, поднялся на ноги, разворачивая Хэнсон, вжимая спиной в окно.

- Тогда оставь на мне свою метку, Макклин, - прошипела волчица. – Укуси. Сделай так, чтобы я стонала и извивалась под тобой!

Твою ж мать…

Я зарычал и сорвал с Крис нижнее белье.

Волчица обхватила меня ногами, слегка отстранилась, заглядывая в глаза. Влажные губы блестят, рот слегка приоткрыт, и виднеются кончики острых клыков, а взгляд такой… что сдохнуть можно. За один этот взгляд можно сгонять в ад и обратно, обыграть дьявола.

- Ты странно смотришь на меня, Конард, - тягуче улыбнулась Крис.

- Я… - слова вдруг застряли в глотке. Встали комком, прилипли к языку. – Ты – мое наказание, мое наваждение. Я дурею рядом с тобой, даже без этого чертового укуса я знаю, что ты моя.

- А если нет, Макклин? - Кристин искушающе улыбнулась. Этот же вопрос она задавала придурку Джефферсону, и придурок Джефферсон облажался. Я его ошибок повторять не собирался.

- Насрать. Закинусь дурью Сэм и буду с тобой как человек.

- Тебе придется поделиться порошком и со мной, Конард, - Крис закусила губу, в глазах горело и переливалось желание.

А когда звон в моей башке от ее слов утих, я с рычанием набросился на сахарные губы, сминая, глотая дыхание, переплетая наши языки.

Кристин дрожала. Стискивала меня ногами почти до боли, путала пальцы в волосах, царапала шею.

Ее кожа была горячей, грудь вздымалась судорожно, резко, отчего я чувствовал, как трутся о кожу затвердевшие соски. Запах желания, сладкого, забирающего воздух желания, убирал, стирал любой запрет, мои жалкие попытки контроля.

Меня снесло, мне вскрыло вены, продрало до самого основания, вытащив наружу инстинкты животного, выдрав с мясом все остальное.