Дикие

Тейлора поймали на трассе в тот же день. Его выследил Ричард и разорвал на месте, не то чтобы кто-то был против или особо переживал по этому поводу. Анну-Марию через два дня забрали в реабилитационный центр совета в Квебеке вместе с матерью, потому что той ночью Крис вытянула из девчушки практически все дерьмо. Смогла каким-то образом вытащить все плохое, мерзкое, грязное и больное, что в ней было. Через две недели Ричард тоже отправился в Квебек, чтобы больше никогда не вернуться. Семья, насколько мне было известно, до сих пор жила там, в пригороде.

Только тогда мы узнали, на что действительно способна Хэнсон. Ее силы начали расти практически по часам, чем старше она становилась, тем сильнее была и… тем чаще ее мучили кошмары.

Головастик никогда не рассказывала, что именно ей снится, но я почему-то был уверен, что снится ей Телор. Его узкое лицо, темные глаза на выкате, взъерошенные русые волосы и нескладное тело: тонкие руки и ноги, выступающие кости на запястьях, чертовы гавайские рубашки.

Той же ночью я получил от Кристин короткое сообщение: «Приходи». Я пролез в окно, как вор, прокрался в ее спальню.

Волчица сидела на кровати, подтянув коленки к груди, кутаясь в одеяло. Ее все еще трясло, глаза были полны страха.

- Крис…

- Мне страшно, Марк, - прошептала она. – Очень страшно. Я не хочу идти к родителям, потому что не хочу, чтобы они… Они не разрешат мне больше помогать. Они… маме надо поспать и папе тоже. Но я… Я очень боюсь, - она смотрела на меня такими глазами… полными страха, отчаянья и надежды, она доверилась мне. Разве мог я уйти? Разве мог бросить друга?

Я прилег рядом, подтянул Крис поближе к себе, обнял.

- Анна-Мария сказала, что никому ничего не сказала, потому что он… Он говорил ей, что если она расскажет, то во всем обвинят ее, что она огорчит родителей и альфу, - зашептала Кристин судорожно, теснее прижимаясь ко мне. - Говорил, что хорошие девочки не огорчают родителей, не огорчают альфу. Говорил, что хорошие девочки всегда слушаются старших и держат язык за зубами. Говорил, что если малышка расскажет, то перестанет быть хорошей девочкой, что Аллен разозлится и выгонит их семью. Он насиловал ее и говорил…

- Крис… - я сел, перетянул девушку к себе, так, чтобы она была в кольце моих рук и ног, прижал крепче. – Ты поймала его, Анне-Марии больше ничего не угрожает.

Но Кристин меня словно не слышала. Она снова плакала и мелко, судорожно тряслась.

- Насиловал и называл хорошей девочкой. Марк, я не хочу быть хорошей девочкой, я не буду хорошей девочкой. Потому что Анна-Мария была, она верила ему, верила каждому чертовому слову! Как он мог?

- Милая…

- Она ведь совсем маленькая девочка, а он… Он испытывал к ней те чувства… Те липкие, скользкие чувства. Я ощутила тоже, что и он, и я знаю, что каждый раз чувствовала Анна-Мария. Это разрывает меня, - Головастик прекратила тараторить на миг, подняла на меня взгляд. - Знаешь, как выглядела его похоть? Как комок соплей, как растаявшая на солнце жвачка, которая прилипла к подошве кед, и ты никак не можешь отодрать эту дрянь… Я никак не могу отодрать эту дрянь, - мелкая дрожь Крис переросла в крупную, она начала изменяться. Перекинулась в один миг и свернулась клубком у меня на груди. Напуганная маленькая волчица.

Я вздохнул, поднял с пола одеяло, которое она скинула, укрыл нас так, чтобы наружу торчал только темный кончик носа Хэнсон, снова обнял девушку.

- Ты обязательно избавишься от этой жвачки, милая. Я помогу тебе. Не бойся, хорошо? – Кристин легко боднула меня головой, и снова спряталась в кокон из одеяла и моих рук. Я гладил ее по спине и что-то говорил. Сейчас уже и не вспомню что, просто что-то рассказывал. Уснула мелкая только через час.

Это была наша первая ночь вместе. Мы просто спали. Я помню, что кровать была узкой и маленькой, помню, что ноги к утру замерзли, потому что Крис во сне забрала себе все одеяло, помню, что часы рядом на тумбочке ужасно громко тикали. А еще я помню, что, обнимая головастика, сожалел о том, что мы не смогли сами поймать Тейлора. Не смогли остановить это безумие до того, как Хэнсон пришлось вмешиваться.

Первая ночь из многих таких же. Крис не могла не помогать. А я не мог оставить ее наедине с терзающими кошмарами.

Омлет был готов, и я выключил плиту, поворачиваясь на звук шагов Кристин. Она замерла в проеме двери, кутаясь в толстовку, потирая друг о друга руки, смотря на меня повлажневшими глазами.

- Насколько все плохо, милая? – спросил, проведя рукой по волосам.

- Останешься сегодня со мной? – слегка улыбнулась девушка.

Я кивнул, раскрывая объятья, а через миг уже прижимал к себе дрожащую волчицу. Она не плакала, просто дрожала и крепко стискивала мою талию, пряча лицо на груди, шумно дыша.