Дикие Домохозяйки

Так что Дайана с внутренним содроганием ощущала – не грубые и не нежные, а просто равнодушно-профессиональные! – касания кожи своей головы старинными ручными ножницами, узеньким бритвенным станком, и резиной перчаток медсестры в маске, натянутой до самых сосредоточенных и цепких глаз. Сестра молчала, Дайана тоже. Затем она просто лёжа – ждала.

Затем её и остальных повезли в операционную.      Её каталка чуть поскрипывала задним колесом, и этот звук слышался в ушах громче, чем сигнал учебной воздушной тревоги, отдаваясь даже в зубах… Или это – от страха ей так кажется?

Вот теперь она поняла, почему потолки в Госпиталях такие нейтрально белые, и везде так тихо: чтоб не навевать пациентам дурацких мыслей. Как же, «не навеваются» они… Два раза.

Каталки с ней и Дик оставили в как бы предбаннике, а первым выбрали Майлза.

Поскольку объяснить ему ничего не успели, а только сказали, (Вернее – прошипели!) что «так надо», он смотрел… мрачно. И явно что-то подозревал. Нехорошее. Но помалкивал. А молодец!

И уж пока он находился в операционной, они с Дик только и переглядывались, не смея переговариваться под взглядами дежурящей на стуле медсестры.

Ожидание, длившееся, как показалось Дайане, вечность, по прикидкам Дик заняло не более двадцати минут. Быстро, если учесть общую анестезию. Затем пришли за Дайаной.

Дик, оставшись одна, почувствовала облегчение – часть ответственности за девушку теперь словно сняли с её плеч, и возложили на доктора Дино.

А молодец, кстати, эта Дайана. Саму трясёт, лицо – белее потолка, а молчит и терпит… Вот повезло балбесу Максу – похоже, его и вправду… Любят!

Дик подняла глаза к потолку, и попыталась обратить взор в будущее.

Что же им делать после операции? Где искать проклятых изменников?!

Быть может, стоит попытаться восстановить маршрут, которым двигался полковник? Неспроста же он полетел сразу в Вашингтон! Значит, понимал, что информация может быть сообщена только начальству куда выше, чем Шеф региональной Конторы! И даже – Большой Босс в Пентагоне…

Но к кому – в Вашингтоне? К министру Обороны и Внутренней Безопасности? Или уж – к Самому?!..

Вот уж – Ха!

Дайана приходила в себя медленно. Ужасно кружилась голова, вокруг словно выло и гудело – как во время той же учебной тревоги… А ещё дико мутило.

Сознание пробивалось сквозь вату и кружение с трудом. Вокруг что-то поскрипывало и постукивало. Гудело… Шептало. Или это – чьи-то голоса?..

Где-то глубоко внутри она знала, чувствовала: она должна! Выплыть из липкой чёрно-фиолетовой и гудящей глубины к свету. Туда, где её ждёт Макс! Туда, где ей предстоит что-то важное… Что-то…

Ах, да – надо спасать страну…

Нет, не так: нужно помочь любимому спасти эту самую Страну!

Вот ей уже и лучше. Она всё вспомнила.

Заставила себя открыть глаза. Проморгаться. Звон в ушах, вроде, стал потише.

Вокруг – всё белое, расплывчатое. Но зрение удалось, наконец, сфокусировать.

Вот в чём дело – она же в больнице. В одной из палат Госпиталя. Конечно, и стены до половины, и потолки здесь… Всё такие же белые. Ладно, нужно бы оглядеться.

Ага – вон каталка с Майлзом. Насколько она помнит, она и сама тоже лежит на каталке. А вон завозят Дик. Похоже, шум открываемых дверей операционной и разговоры ассистентов и разбудили её.

Каталку с Дик поставили почти вплотную к её.

Она хотела сказать, что так она не сможет встать. Но горло и язык почему-то не слушались. И вообще – чувствовала она себя, словно год назад, на вечеринке у Коротышки Рождера. Когда паршивцы мальчишки намешали в «пунш» запрещённого для детей спиртозаменителя: глаза видят, но тело – не повинуется, и само – не двигается.

Открылась другая дверь. Вошли Макс и доктор… Доктор… Чёрт, как же его?.. Неважно: они подходят к ним. Доктор смотрит в глаз Майлзу, оттянув веко. Говорит.

– Порядок. Уже через несколько минут они придут в себя. Даже уйти смогут сами. Я попросил доктора Липхардта делать отверстие поменьше – оно затянется буквально за пару недель. Ну а сейчас посмотрим девушек…

Однако осмотреть «девушек» доктору не удалось. У Макса вдруг зазвонил телефон.

Сказав «простите, доктор», Макс отошёл в угол. Однако Дайане (Да и доктору наверняка!) было всё равно отлично слышно чей-то лающий грозный голос, буквально выкрикивающий какие-то приказы и распоряжения, на которые Макс отвечал:

– Да, сэр! Так точно, господин полковник!.. Как вы сказали?!.. Есть, сэр! Слушаюсь! Есть, немедленно, сэр! – голос рявкнул что-то на прощанье, запикал отбой.

Макс с перекошенным бледным лицом развернулся к доктору:

– Приношу свои извинения, доктор. Боюсь, вам придётся «обработать» ещё одного пациента. Меня!

Глаза Дайаны как-то сами вдруг закрылись, и кружение чёрно-фиолетовых полос и сине-розовой тьмы вновь увлекло её сознание куда-то вниз, вниз, в пучину забвения…

Следующее «выплывание из ваты» состоялось, наверное, ещё через полчаса.

Прошло оно куда легче и безболезненней. Зато теперь её жутко тошнило.

Открыв глаза, она обнаружила пустой каталку, на которой только что лежала Дик.