Дикие гуси

В Кавказскую поезд прибыл уже под вечер. Айс сошел на перрон, с удовольствием потянулся, выгоняя из себя геморройный застой купе, затем прошвырнулся вдоль здания вокзала, заглянул внутрь, лавируя в привычной людской сутолоке… Юлька и Инеска отсутствовали. Из-за них, собственно говоря, он и заехал на эту станцию, именно их — этих молоденьких красивых шлюшек — и обещал привезти Гарику, справедливо рассудив, что они ничего не потеряют, а, скорее, приобретут, сменяв привокзальную вонь и грязь на роскошь его апартаментов. Конечно же, он здорово рисковал не застать их уже здесь, ибо жизнь, а порой и смерть привокзальных путан непредсказуема до безобразия. Ну что им стоит, например, найти хорошего спонсора и мотнуть с ним в ту же Анапу, Джубгу или Сочи — благо позволяют летнее время и близость средств передвижения! Или благополучно выйти замуж — за полгода, прошедшие после их встречи, вполне можно произвести такую процедуру, — и даже развестись. Или — не дай Бог, конечно, — утонуть в том же море — по своей ли вине, но чужой…

Да мало ли этих «или» могло произойти за полторы сотни дней?

И тем не менее — надежда умирает последней — он еще раз внимательно обследовал все привокзальные закоулки. Вздохнул разочарованно и вдруг вспомнил… Быстро обойдя привокзальное кафе со стороны города, наткнулся на ту же картину, что и полгода назад: штабеля деревянной тары из-под цитрусовых, а в них — проход в импровизированную «квартиру». Туда, где его прошлый раз чуть было не «взяли на пики» трое «черных». Как же он мог подзабыть «приемный кабинет» Юльки и Инески?

И сейчас в нем кто-то присутствовал: глухо, как из бочки, доносилось неразборчивое бормотание, перемежаемое иногда вполне разборчивым матом, позвякивание…

Айс достал из-за пояса брюк под рубашкой выделенный Гариком «на дорожку» Глок-17 и нажал на спусковой крючок для освобождения предохранителя и взвода ударника в этом мощном пистолете. Теперь он был готов к любым непредвиденным казусам, поэтому смело шагнул в «квартиру». И наткнулся внутри на двух знакомых уже азеров, увлеченных необычным занятием: они «мыли» какого-то представительного мужичка, находящегося в данное время в бессознанке, — с удовольствием чистили его бумажник, а взломанный и распотрошенный кейс валялся неподалеку. «Опоили чем-то и притащили сюда! „Помоют“ и выбросят затем где-нибудь на пустыре, подальше от вокзала, разбирайся потом — сам потерял или тебя „насунули“! А может, и по башке чем тяжелым оприходовали, шакалы!» — Олег шагнул поближе.

— Здорово, труженики! Не поделитесь добычей?

Те подскочили, будто на кол сели. Обернули оскаленные рожи, на них ужас и ненависть — ну точно волчары!

— Сейчас поделимся! — и в руке у каждого блеснула отточенная полоска стали.

— Ну, это я уже видел в прошлый раз! — Айс шагнул еще ближе, на свет фонарика, подвешенного к верхнему ящику — блеснул воронением Глок-17 в его руке.

— Быстро — заточки вниз, а лапы вверх!

— И-эх! — один из черных с двух метров метнул в него нож, резко подавшись вперед всем телом, и Айс, молниеносно отклонившись, заехал ему сбоку носком полуботинка в ухо так, что тот завалился на своего подельника.

— Теперь свяжи его! — приказал Грунский второму. — Вон тем галстуком, что вы с мужика сняли!

Тот молча повиновался.

— А теперь ты повернись! — Айс связал его шнурком от фонарика, примостив тот в щель между ящиками. После этого облегченно вздохнул, уселся на один из ящиков-стульев и закурил «Кэмел».

— Слушай, что тебе надо? — после некоторого молчания отозвался один из связанных, — Ты не опер! Чего хочешь?

— Где третий? — вместо ответа спросил Айс, — В феврале вас трое было!

— Умер третий! — хмуро отозвался азер, — В больнице умер! Его тогда же, в феврале… — внезапно он пристально взглянул на Айса, — а-а, это ты?

— Он самый! — подтвердил тот, — А вы все не каетесь?

— Жить-то надо!

— Какого же ты хрена прикатил сюда из Азербайджана, а не остался жить там? Ага, там убивают? А здесь, значит, вам позволено и грабить, и убивать, и насиловать? Ладно, сейчас не время для политинформации, где Юлька и Инеска?

— Ищи, где-то там! — азер, усмехнувшись, мотнул головой в сторону вокзала.

— Ага, значит, пока живые! — Айс вынул из стенки ящика вонзившийся туда при броске нож, — Счас я твою улыбочку продолжу — от уха до уха, тогда у тебя слова быстрее изо рта вываливаться будут!

Он за волосы рванул голову азера назад и примерился клинком к углу рта:

— Итак, в последний раз — где девочки?

— Сняли они троих «упакованных» и повели на свою квартиру — сам слышал! Почему туда — не знаю, ни один мужик не знает, где они обитают!

— Даже вы?

— Даже мы! Пытались как-то раз, но они быстро пресекли эту попытку, пообещав сдать нас ментам со всеми потрохами. А нам светиться ни к чему!

— Не может такого быть, есть же у них хоть какой-нибудь настоящий друг в этом гадюшнике?

— Спроси у Пашки-бармена, он их постоянно жалеет и подкармливает. Вот тут, за стенкой. Слушай, отпусти, а?