Дикие гуси

Азеры подняли цепь пехоты в наступление через семь-восемь минут. И отступили — из сада заработал одинокий пулеметчик, быстро меняя позиции и короткими прицельными очередями прижимая атакующих к земле. Его решили подавить залпом из гранатометов с трех сторон. Не вышло. Вокруг Олега за несколько минут разорвалось несколько зарядов, которые, впрочем, особого вреда ему не принесли, кроме сильного звона в ушах, осколки же секли сучья и застревали в стволах поваленных деревьев. Вторичная попытка пехоты атаковать сад стоила азерам еще нескольких трупов. Вот тут-то они и раскошелились, засадив по единственному бойцу противника залп очередной тачки с НУРСами. Этого «гостинца» Грунский не осилил: три осколка — в ногу, плечо и спину — позволяли ему теперь только ползать. Он и уполз с опасного места в единственно оставшемся направлении — назад, к своим позициям. А что? Он честно продержался полчаса, за которые его группа успела унести и раненых, и убитых в безопасное место. Олег полз наугад, в кромешной темноте той самой дорогой, которую днем проскочил минут за десять-пятнадцать. Теперь же пришлось тащиться долго, до тех пор, пока не услышал где-то поблизости голос Рашидки, вышедшего в ночь встречать его.

— Алька, земелька, это ты?!..

Когда вконец измучившийся татарин допер, наконец, на своем горбу нелегкую ношу к передовым постам, вернувшийся с поля боя санитарный «УАЗ» был полон. Оказывается, новый рубеж по итогам прошедшего боя армяне все же отстояли, но вот удерживать его уже было некому. В связи с этим поступил приказ: отойти на старые позиции, но вначале эвакуировать всех раненых и убитых. Первыми подбирали тяжелораненых. Санитар, бегло осмотрев и наскоро перевязав русака, пришел к выводу, что пару часов подождать тот сможет. И уехал с «УАЗом» в тыл. Рашид, посидев возле Грунского, вскоре ушел на свой пост, и Олег остался совершенно один — живой, среди сложенных в ряд трупов. И так тоскливо и одиноко стало у него на душе — впору заплакать, если б мог..

Через некоторое время донесся гул со стороны армянского тыла, а чуть позже и выхлопы, характерные для «Шилки». Скоростная машина на полном ходу буквально пролетела через поле по линии фронта, ведя беспрерывный огонь из всех четырех стволов в сторону Тапа. И снова все стихло. Над местом битвы воцарилось безмолвие, воспринимаемое с трудом после всей дневной катавасии. Стемнело, и на густо зачерневший небосвод кто-то щедрой горстью принялся вышвыривать сверкающее просо — звезды. Вместе с темнотой пришел адский холод, а «скорой» все не было…

Неожиданно тишину нарушили вновь раздавшиеся выстрелы. Стреляли со стороны армянских постов. Чуть позже до Олега донеслись дружный топот и бряцанье оружия, а затем он увидел и самих бегущих — армянских боевиков.

— Эй, ары, что случилось-то? Жратву в тыл завезли? — пытался он шутить посиневшими губами. Нашелся в толпе бегущих свой, русачок — понял его.

— Счас, дорогой, тебе и пожрать, и выпить поднесут — успевай подставлять хлебало! — откликнулся на шутку голос из темноты, и пробегавший тут же пояснил смысл выражения: — Азеры начали вперед выдвигаться, отходить нужно!

Отходить — легко сказать! Олег попытался встать самостоятельно, затем с помощью валявшейся возле трупа лопаты — не получалось. Кто-то помог раненому, затем снова канул в темноту. Пришлось Грунскому ковылять в одиночку, приспособив лопату вместо костыля. Получалось хреновато, он вскоре был в мыле и часто останавливался, пережидая приступы боли в раненных спине и ноге.

Внезапно один из отступавших в темноте налетел на него, больно двинув в простреленное плечо. Олег взвыл, а принявший его за фонарный столб стал ругаться:

— Та шоб ты вхезався та нэ пидтэрся! Так налякав, бисова душа!

— Хохол!

Враз повеселел Грунский — даже раны от радости встречи с земляком перестали дергать. Ну, теперь все проблемы позади, Петро — бугаяка что надо, куда Рашиду до него! Этот, как младенца, на одной руке понесет.

— Ты где ж запропал, морда твоя из тряпок? А я тебя ждал, ждал — все жданки поел! — упрекнул он Петра, уже примеряясь, с какой стороны удобнее всего охватить его бычью холку. — Ну что, поскакали? — спросил он весело.

— Та ни, москалыку! — как-то суетливо отстранился Карпенко. — Мамэды дэсь рядом вже — быстришэ бигты трэба, а з тобою далэко нэ втэчешь!

— Браток, помоги! — взмолился Грунский, все еще надеясь, что хохол пошутил, хотя и знал, что время для шуток сейчас самое неподходящее. — Земляки ведь!

— Булы колысь зэмлякамы! — Петро оторвал его руку от своего рукава. — А тэпэр — блыжне зарубижжя! Так шо ковыляй сам потыхэньку. — Бувай здоров! — издевательски пожелал он напоследок и растворился, слился с ночью.

— С-с-сука! — от всей души бросил ему вслед Олег.