Дикие истории. Дневник настоящего мужика

Я дал ему свой. Мой был больше, для «уазика». Он был сварен из толстого стального прутка еще в советское время и служил до меня не одному поколению автомобилистов. Через десять минут пришел виноватый Черняк.

— У тебя, случайно, нет еще одного ключа?

— Нет… А чего, тот не подходит?

— Я его тоже сломал… — ответил Черняк и виновато потупил взор.

Однажды утром мы с ребятами вышли покурить на козырек подъезда, через слуховое окно на лестнице у мусоропровода. Была зима. Мороз. Дворник мел асфальт под козырьком. Позвонили Черняку, чтобы он тоже выходил. Через минуту пришел Валера. В трусах и красный. От него валил пар. Мы стояли в зимних одеждах.

— Ты чего?

— Когда вы позвонили, я в ванне лежал, в кипятке, но друзья же важнее, вот я и вышел.

Мы не удивились. Понимали: Черняк не такой, как все, он не простудится. Валера был немного пьяненький. В этот воскресный день, прямо с утра, принял бутылочку водочки. А в ванну лег, чтобы сильнее забрало.

МЫ МИРНО БЕСЕДОВАЛИ, А БОГАТЫРЬ, ИСХОДЯ ПАРОМ, ПРОГУЛИВАЛСЯ ПО КОЗЫРЬКУ. ВСЕ БЛИЖЕ И БЛИЖЕ К КРАЮ. МЫ ГОВОРИЛИ: «НЕ РИСКУЙ». НО ОН СТАЛ ПОСЛЕ ЭТОГО ХОДИТЬ УЖЕ ПО РЕБРУ.

Через двадцать минут Валера обсох. Сначала он встал на краю козырька как вкопанный. А потом внезапно рухнул навзничь. На едва запорошенный снегом асфальт. Дворник вздрогнул. Вороны разлетелись. Мы склонились над бездной. Черняк встал. Рванул ручку подъезда. Магнитный замок взвизгнул и повис на проводах. Валера вылез на козырек и как ни в чем не бывало закурил. Он не заметил произошедшего.

* * *

Черняк любил драться. И всегда ему было мало. Боли он не чувствовал и был за справедливость. Однажды ему выстрелили в лицо из газового пистолета. Он оторопел. Схватил своей клешней пистолет, сломал пальцы стрелявшему и погнался за ним. Но быстро потерял интерес к жертве. Он не помнил зла и легко прощал.

Однажды во дворе мы пошли поссать за «Газель», ну как маршрутки ходят — вот такая «Газель». Черняк и говорит:

— Спорим на щелбан, что я «Газель» перессу.

— В смысле? — спросили мы.

— А вот так, — сказал Черняк и извлек из штанов прибор средних размеров. Щелбаны получили все. Он перессал. Прямо через кузов.

* * *

Мы оказались вместе в армии…

И вот раннее утро. Я вернулся первым и лежал в канаве у горной дороги. Всю ночь мы работали в соседней деревне. Днем нам полагалось спать. Основной корпус был далеко за линией фронта. В течение десяти минут должны были вернуться все.

Накануне Черняк нашел заросли дикой конопли и радовался как ребенок. Я запретил рвать. Объяснил, почему это нельзя и вредно. Указал на малое содержание канабиола в дикорастущей форме.

Мои увещевания не помогли. Он набил карманы. Вечером сварил зелье и налил в двухлитровую бутылку из-под пива. Он предлагал всем. Но бойцы не смели нарушить мой приказ.

Разведчики ходят тихо. Подошвы кроссовок нужно перекатывать по внешнему ребру, стопы ставить параллельно, а не чуть в стороны, как все обычные люди делают. Этому быстро научаешься в соответствующей обстановке.

Первым тронул меня за плечо некрупный боец по кличке Жбан. Жестами он показал, что свою миссию выполнил и все прошло удачно. Он свернулся калачиком в развилке корней дикого граната и сразу уснул — это тоже дело привычки.

ЧТОБЫ СРАЗУ УСНУТЬ, НУЖНО ГЛАЗА ПОД ЗАКРЫТЫМИ ВЕКАМИ НАВЕРХ ПОДКАТЫВАТЬ И ТАК ДЕРЖАТЬ. СОН ПРИХОДИТ МГНОВЕННО. НУ, ЕСЛИ ВСЕ ДЕЛАТЬ ПО ИНСТРУКЦИИ.

Вдруг слетел камушек со скалы. Все внимание туда. Сзади Пес: «Повелся, командир?» Глазами показывает: это я, мол, камушек кинул, чтобы войти незаметно… Потом появились радист и пулеметчик. Рюкзаки на них огромные. Ручищи красные. Откуда пришли, не знаю. Секунда — и спят. Все на месте. Время вышло. А Черняка все нет. Десять минут — нет… Двадцать — нет…

ПОДНЯЛ Я ВСЕХ. ГЛАЗАМИ ПОКАЗЫВАЮ: ПРОБЛЕМЫ У НАС. ЕСЛИ ЧЕРНЯКА ВРАГИ ВЗЯЛИ, МЫ ВСЕ МЕРТВЫ. НЕ МОЖЕТ ЧЕЛОВЕК ПОД ПЫТКАМИ МОЛЧАТЬ. ЭТО ТОЛЬКО В КНИЖКАХ БЫВАЕТ. РАСКОЛЕТСЯ ЧЕРНЯК.

Морозец утренний. Солнышко на дорогу выглядывает. Собаки в деревне лают. Собаки — наши враги. Они разные бывают. Те, что лают, присутствие наше выдают. А те, что не лают, приходят перед смертным боем. На дороге скрежет. Будто велосипед едет. Все на боевую позицию. Оружие с предохранителей снято. Радист координаты наши передал и за СВД взялся. Тихо. Слышно, как листок с куста падает — за веточки цепляется. И кровь в ушах стучит. А скрежет все ближе. Из-за поворота фигура человеческая появилась: голова на груди висит, кисти рук расслаблены и на уровне плеч на автомате. Походка нетвердая. Ноги волочит. Глянули в прицелы. Черняк.