Дикие карты

Вилли работал на семью Гамбионе, и Фортунато не раз приходилось сталкиваться с ними — едва ли не лбами. Он был черным — ну, наполовину черным — и к тому же независимым, и это делало его основным объектом кровожадных фантазий дона Карло. Сильнее, чем такое сочетание, дон Карло ненавидел только джокеров. Фортунато вполне мог бы заподозрить старика во всех трех убийствах, если бы не одна загвоздка: он слишком жаждал заполучить все дело Фортунато, чтобы размениваться на самих женщин.

Ленора выросла в каком-то захолустном городишке в горах Виргинии, где старики до сих пор говорили на языке времен королевы Елизаветы. На Вилли она проработала меньше месяца, и загубить ее красоту он не успел. У нее были медно-рыжие волосы до талии, неоново-зеленые глаза и маленький соблазнительный ротик. Она одевалась исключительно во все черное и всерьез считала себя ведьмой.

Когда Фортунато увидел ее, то был не на шутку потрясен сочетанием безудержной страстности и всепоглощающей чувственности, так не вязавшимися с внешней холодноватой утонченностью. Он взял ее в обучение, и девушка проходила его уже три недели, лишь изредка обслуживая избранных клиентов, а все остальное свое время посвящая превращению из способной девочки по вызову в начинающую гейшу, которое занимало не менее двух лет.

Она привела его к дверям своей квартиры и на мгновение замерла, вставив ключ в замок.

— Э-э… Надеюсь, моя квартира не покажется тебе слишком чудной.

Фортунато остался стоять у порога, а она прошла в комнату и зажгла свечи. Окна были затянуты плотными занавесями, и он не заметил ни одного прибора, кроме телефона, — ни телевизора, ни часов, ни даже тостера. В центре комнаты прямо на деревянном полу была начерчена пятиконечная звезда в круге. Сквозь чувственный аромат ладана и мускуса пробивался легкий сернистый запах химической лаборатории.

Он запер входную дверь на замок и последовал за Ленорой в спальню. Густой длинный ворс ковра винного цвета заглушал шаги; над кроватью красовался балдахин с пурпурными бархатными занавесями.

Он сбросил одежду и улегся, закинув руки за голову и дымя сигаретой с марихуаной. Потолок у него над головой был темно-синим, с фосфоресцирующими желтовато-зелеными точками созвездий. И здесь этот зодиак! В последнее время все просто помешались на магии, астрологии и разнообразных гуру. На модных вечеринках в Вилледже каждый считал своим долгом осведомиться у собеседника, кто он по гороскопу, и разглагольствовать о карме. По мнению Фортунато, эру Водолея вполне можно было с тем же успехом переименовать в эру принятия желаемого за действительное. Никсон сидел в Белом доме, молодые парни ни за что гибли в Юго-Восточной Азии, а он до сих пор на каждом углу слышал в свой адрес слово «ниггер».

Но некоторым из клиентов такое гнездышко придется очень по вкусу. Если только психопат с ножом не выведет его из дела.

Ленора, обнаженная, забралась к нему на постель.

— У тебя такая нежная кожа. — Она провела кончиками пальцев по его груди, и по ней тут же побежали мурашки. — Никогда раньше не видела такого цвета. — Он ничего не ответил, и она сказала: — Мне говорили, твоя мать была японкой.

— А отец — сутенером из Гарлема.

— Ты распсиховался из-за того, что случилось, да?

— Я любил этих девочек. Я люблю вас всех. Вы для меня важнее, чем деньги, семья или… да что угодно!

— И?

Он не думал, что сможет что-нибудь сказать, пока слова сами не полились из него.

— Я чувствую себя таким… таким чертовски беспомощным. Какой-то поганый извращенец убивает моих девочек, а я ничего не могу с этим поделать.

— Может быть, — сказала она. — А может быть, и нет. — Ее пальцы играли с волосами у него на лобке. — Секс — это энергия, Фортунато. Это самая могущественная вещь во Вселенной. Не забывай об этом, никогда.

Она взяла его член в рот и принялась нежно обрабатывать языком, как будто это был леденец. Фаллос мгновенно затвердел, и мужчина почувствовал, как на лбу выступили капли пота. Он послюнил палец, затушил сигарету и швырнул ее на пол. Ноги скользили по шелковым простыням, ноздри наполнял аромат духов Леноры. Он вспомнил мертвую Эрику, и от этого ему захотелось тут же овладеть Ленорой.

— Нет, — отрезала она, отводя его руку от своей груди. — Ты забрал меня с улицы и учишь тому, что ты знаешь. Теперь моя очередь.

Девушка толкнула его на постель — он снова оказался лежащим навзничь с руками за головой — и провела черными лакированными ноготками по чувствительной коже на ребрах. Потом принялась ласкать, легонько касаясь его тела губами, сосками, кончиками волос, пока кожа у него не запылала так, что ей впору было светиться в темноте. Только тогда она наконец оседлала его и позволила ему войти в нее.

В голове у него что-то взорвалось. Фортунато заработал бедрами, а она склонилась над ним, опершись на руки, и ее длинные волосы каскадом хлынули ему на грудь. Потом она медленно подняла глаза и взглянула прямо ему в лицо.

— Я — Шакти. Я — богиня. Я — энергия.