Дикие карты

Джоуи потянул девушку прочь; она принялась отбиваться.

— Боже правый, — пробормотал он, не обращаясь ни к кому в особенности. — Все точно так же, как было в деревнях. Боже.

Вонищенка спокойно подошла к вагону, крепко прижимая к себе кошку.

Рикардо тщательно прицелился. Женщина выпрямилась.

Сорок фунтов вздыбленной черной шерсти и яростно полосующих когтей с размаху обрушились Рикардо на спину. Он повалился ничком, труба миномета опрокинулась, и снаряд, который он только что выпустил, полетел вертикально вверх. С потолка хлынул дождь огненно-золотистых искр.

Розмари вырвалась из рук Джоуи и побежала к вагону.

По стыкам развороченных бетонных плит побежали трещины, сквозь которые хлынула вода.

— Рикардо, идиот, ты проделал дыру в озеро в Центральном парке! — рявкнул Фредерико Мясник кому-то, кого больше не интересовал исход дела. Мафиози врассыпную бросились по туннелям.

— Прыгай в вагон! Быстрее! — Розмари подтолкнула Вонищенку.

— Мария, я иду к тебе на помощь. Держись.

Дон Карло сражался с прибывающей водой, пытаясь спасти единственную дочь.

— Папа, я ухожу с Сиси.

— Нет! Не смей. Это проклятый вагон!

Дон Карло попытался сделать еще шаг и понял, что его нога угодила в ловушку. Он сунул обе руки в холодную воду, чтобы высвободить ее, и наткнулся на чешуйчатую кожу. Он опустил глаза и увидел ряды острых зубов. Неумолимые глаза рептилии смотрели прямо в его глаза.

Розмари затолкала в вагон всех, даже черного кота, и вагон поехал обратно в западный туннель.

— Подожди. Там Джек. Нельзя оставлять его там.

Вонищенка попыталась разжать двери. Девушка схватила ее за плечо.

— Кто такой Джек?

— Мой друг.

— Нам нельзя туда, — сказала Розмари. — Прости.

Вонищенка села на заднее сиденье, окруженная обоими своими кошками, и принялась смотреть на воду, несущуюся мутным потоком за ними по пятам.

Вагон полз вверх по скату, ведущему к «86-й улице», но вода все прибывала, захлестывая колеса Сиси. Наконец они добрались до возвышения, где волна не могла их достать. Сиси остановилась, начала сползать вниз, затормозила.

Ее пассажиры столпились у задней проходной дверцы, пытаясь увидеть хоть что-нибудь из того, что оставили в темноте.

— Выпусти нас, Сиси, — попросила Розмари. — Пожалуйста.

Двери вагона с шипением разъехались. Две женщины и две кошки выбрались на рельсы и очутились на новоявленном пляже. Пестрая кошка осторожно потрогала лапкой воду, фыркнула и отвернулась. Она мяукнула и подняла голову на Вонищенку.

— Погоди, — ответила та. На ее губах на миг заиграла непривычная улыбка.

Розмари всматривалась во мрак, пытаясь разглядеть что-нибудь. Там был ее отец, пытающийся дотянуться до нее. Потом осталось только его лицо, затем глаза. И ничего.

— Там, — ровным голосом произнесла Вонищенка.

— Я ничего не вижу, — покачала головой Розмари.

— Там.

Теперь все четверо наблюдали за волной, расходящейся перед широкой плоской мордой. Из воды показались два глаза, оглядели стоящую на берегу группку.

Кошки возбужденно замяукали, пестрая принялась скакать туда-сюда, черный начал стегать хвостом по бокам.

— Это Джек, — сказала Вонищенка.

Некоторое время спустя, когда пыль улеглась, вода схлынула, раны были перевязаны, мертвые похоронены, многострадальные городские службы принялись наводить порядок. Манхэттен вернулся к обычной жизни.

Дно озера в Центральном парке снова заделали, и его опять наполнили водой. Слухи о морских чудищах (собственно, их следовало бы именовать озерными) упорно ходили, но так и не подтвердились.

Шестидесятивосьмилетняя Сара Джарвис наконец поняла, что за фрукт скрывается за личиной президента. В ноябре семьдесят второго года она проголосовала за Джорджа Макговерна.

Фортуна наконец-то повернулась к Джоуи Манцони лицом — ну, или, по крайней мере, другим боком. Он переехал в Коннектикут и написал роман о Вьетнаме, который не имел никакого успеха, и книгу об организованной преступности, которая имела успех.

Роза-Мария Гамбионе официально сменила имя и стала Розмари Малдун. Она получила диплом Колумбийского университета по специальности «социальный работник» и помогает доктору Тахиону в лечении Сиси Райдер. Она поступила в юридическую школу и готовится взять в свои руки семейный бизнес.

Сиси Райдер до сих пор остается одной из самых сложных пациенток доктора Тахиона, но в возвращении ей и ее разуму человеческого облика наблюдается явный прогресс. Сиси продолжает сочинять пронзительные, берущие за душу стихи. Песни на ее слова уже записали Патти Смит, Брюс Спрингстин и другие.

Время от времени — особенно в плохую погоду — Вонищенка с черным котом и пестрой кошкой живет в подземном пневмопроводе Альфреда Бича вместе с Джеком Робичо. Эта договоренность оказалась выгодной обоим, но неизбежно повлекла за собой кое-какие изменения: Джек больше не ловит крыс. Вот жалоба, которая чаще всего теперь звучит в столовой, обставленной в викторианском стиле:

— Что? Опять цыпленок?

ИНТЕРЛЮДИЯ ЧЕТЫРЕ

Из репортажа д-ра Хантера С. Томпсона

«Страх и отвращение в Джокертауне»