Дикие карты

— Нет, было здорово… если бы только этот нацист Рэнкин то и дело не величал меня «еврейским джентльменом из Нью-Йорка». Меня допрашивали о Китае. Я рассказал им, что мы делали все, что было в человеческих силах, чтобы достигнуть соглашения между Мао и Чаном. Они, разумеется, столковались. После этого я предложил им прекратить слушания, и они согласились под радостные возгласы и рукоплескания, и…

— И тогда ты вышел из зала, — перебил его Tax.

— Ну да. — Темноволосая голова поникла, и он уставился на свои стиснутые руки. — Теперь они сооружают стеклянную кабинку, после чего меня вызовут снова. Да и черт с ними!

Вышедший надменный служитель вызвал миссис ван Ренссэйлер.

— Спокойствие, милая. Ты и сама по себе достойная им соперница, не говоря уж о тех, кто скрывается в твоей голове. И не забывай, я с тобой.

Она слабо улыбнулась. Кьюинн взял ее под локоть и проводил в зал заседаний. На краткий миг Тахиону открылось зрелище спин, камер в слепящем белом свете телевизионных ламп. Потом дверь с глухим хлопком закрылась.

— Сыграем? — спросил Дэвид.

— Конечно, почему бы и нет?

— Я не мешаю? Может быть, тебе лучше обдумать свои показания?

— Какие еще показания? Мне ничего не известно о Китае.

— Когда тебя вызвали?

Его ловкие руки так и порхали, расставляя фигуры.

— Вчера днем, примерно в час.

Они еще не закончили партию, когда вернулись Блайз с Кьюинном. Инопланетянин так стремительно вскочил, что доска вместе с фигурами полетела на пол, но Дэвид не произнес ни слова упрека. Блайз была бледнее смерти. Ее колотило.

— Что они сделали? — громовым голосом осведомился Tax.

Она ничего не отвечала, только дрожала в его объятиях, точно подстреленная лань.

— Доктор Тахион, их интересует не только Китай. Нам нужно поговорить.

— Минутку.

Он склонился к ней и коснулся губами тоненькой вены на виске, затем быстро проскользнул сквозь защиту и окутал ее сознание успокоительной волной. Женщина обмякла, пальцы, вцепившиеся в лацкан нежно-персикового пальто, разжались.

— Посиди с Дэвидом, милая. Мне нужно поговорить с мистером Кьюинном.

Tax понимал, что разговаривает с ней, как с маленьким ребенком, но потрясение могло пошатнуть хрупкую конструкцию, которую он возвел, чтобы отделить разные личности одну от другой, а это краткое вторжение в ее сознание показало ему, что сооружение уже начинает давать трещину.

Адвокат отвел его в сторону.

— Китай был лишь предлогом, доктор. Теперь главный вопрос — вирус. Полагаю, комитет вообразил, будто тузы представляют собой разрушительную силу и могут отражать настроения страны в целом.

— Доктор Тахион! — провозгласил служитель.

Кьюинн отмахнулся от него.

— Абсурд!

— Тем не менее теперь я понимаю, зачем вы здесь. Я бы посоветовал вам избрать Пятую.

— То есть?

— Отказаться отвечать на все вопросы до единого. Включая и ваше имя. Ответ даже на этот единственный вопрос будет истолкован как отказ от использования Пятой.

Тахион выпрямился в полный, совершенно не впечатляющий рост.

— Я не боюсь этих людей, мистер Кьюинн, и не стану своим молчанием помогать им осудить меня! Мы положим конец этому безумию, и немедленно!

Зал походил на полосу препятствий из огней, кресел, столов, людей и змеящихся кабелей. Один раз он даже споткнулся и чуть не упал, но с приглушенным ругательством удержал равновесие. На миг все вокруг него куда-то исчезло, и Tax увидел сияющий в свете многочисленных люстр паркет бального зала в Ильказаме и услышал смешки родни и друзей — они смеялись над ним, перепутавшим хитрые па «Озадаченных принцев». Из-за его оплошности цепочка танцоров сбилась с ритма и остановилась, и он услышал громкий гнусавый голос своего кузена Забба, который, перекрывая музыку, во всех безжалостных подробностях пояснил, какое именно па он пропустил. Кровь бросилась ему в лицо, над верхней губой выступил пот. Вытащив из кармана носовой платок, он промокнул непрошеную влагу и только тогда осознал, что причина его дискомфорта не только в воспоминаниях, но и в телевизионных прожекторах, из-за которых в зале стояла невыносимая жара.

Тахион уселся в неудобное деревянное кресло с прямой спинкой и заметил похожий на ободранный скелет каркас стеклянной будки, которую сооружали для допроса Дэвида, — весьма зловещее зрелище, точно недостроенный эшафот. Тогда он быстро перевел взгляд на девятерых мужчин, которые посмели судить такисианина и его дженамири. Единственное, что было в них примечательного, — это их мрачная напыщенность. В остальном эти девятеро были всего лишь группкой мужчин среднего и пожилого возраста, одетых в мешковатые темные костюмы. Его лицо свело в маску царственного пренебрежения, он развалился в своем неудобном кресле, самой своей позой насмехаясь над их мнимой властью.

— Зря вы не последовали моему совету касательно вашего костюма, — пробормотал Кьюинн, открывая портфель.

— Вы же сказали мне, чтобы я оделся поприличнее. Вот я и оделся.

Кьюинн оглядел фрак и панталоны нежного персикового оттенка, жилет, расшитый всеми оттенками зелени и золота, и высокие мягкие ботфорты с золотыми кистями.

— Черное было бы куда уместнее.