Дикие кошки

- Что с тобой, Фрэнсис? - спросила его жена.

- Ничего, - сказал Макомбер.

- Нет, в самом деле. Чем ты расстроен?

- Ничем.

- Скажи. - Она пристально посмотрела на него. - Ты плохо себя чувствуешь?

- Этот рев, черт бы его побрал, - сказал он. - Ведь он не смолкал всю ночь.

- Что же ты меня не разбудил? Я бы с удовольствием послушала.

- И мне нужно убить эту гадину, - жалобно сказал Макомбер.

- Так ведь ты для этого сюда и приехал?

- Да. Но я что-то нервничаю. Так раздражает это рычание.

- Так убей его и прекрати эту музыку, как говорит Уилсон.

- Хорошо, дорогая, - сказал Фрэнсис Макомбер. - На словах это очень легко, правда?

- Ты уж не боишься ли?

- Конечно, нет. Но я слышал его всю ночь и теперь нервничаю.

- Ты убьешь его, и все будет чудесно, - сказала она. - Я знаю. Мне просто не терпится посмотреть, как это будет.

- Кончай завтракать и поедем.

- Куда в такую рань, - сказала она. - Еще даже не рассвело.

В эту минуту лев опять зарычал - низкий рев неожиданно перешел в гортанный, вибрирующий, нарастающий звук, который словно всколыхнул воздух и окончился вздохом и глухим, низким ворчанием.

- Можно подумать, что он здесь рядом, - сказала жена Макомбера.

- Черт, - сказал Макомбер, - просто не выношу этого рева.

- Звучит внушительно.

- Внушительно! Просто ужасно.

К ним подошел Роберт Уилсон, держа в руке свою короткую, неуклюжую, с непомерно толстым стволом винтовку Гиббса калибра 0,505 и весело улыбаясь.

- Едем, - сказал он. - Ваш спрингфилд и второе ружье взял ваш ружьеносец. Все уже в машине. Патроны у вас?

- Да.

- Я готова, - сказала миссис Макомбер.

- Надо его утихомирить, - сказал Уилсон. - Садитесь к шоферу. Мемсаиб может сесть сзади, со мной.

Они сели в машину и в сером утреннем свете двинулись между деревьями вверх по ручью. Макомбер открыл затвор своего ружья и, убедившись, что оно заряжено пулями в металлической оболочке, закрыл затвор и поставил на предохранитель. Он видел, что рука у него дрожит. Он нащупал в кармане еще патроны и провел пальцами по патронам, закрепленным на груди. Он обернулся к Уилсону, сидевшему рядом с его женой на заднем сиденье - машина была без дверок, вроде ящика на колесах, - и увидел, что оба они взволнованно улыбаются. Уилсон наклонился вперед и прошептал:

- Смотрите, птицы садятся. Это наш старикан отошел от своей добычи.

Макомбер увидел, что на другом берегу, над деревьями, кружат и отвесно падают грифы.

- Вероятно, он, прежде чем залечь, придет сюда пить, - прошептал Уилсон. - Глядите в оба.

Они медленно ехали по высокому берегу ручья, который в этом месте глубоко врезался в каменистое русло; автомобиль зигзагами вилял между старых деревьев. Вглядываясь в противоположный берег, Макомбер вдруг почувствовал, что Уилсон схватил его за плечо. Машина остановилась.

- Вот он, - услышал он шепот Уилсона. - Впереди, справа. Выходите и стреляйте. Лев замечательный.

Теперь и Макомбер увидел льва. Он стоял боком, подняв и повернув к ним массивную голову. Утренний ветерок, дувший в их сторону, чуть шевелил его темную гриву, и в сером свете утра, резко выделяясь на склоне берега, лев казался огромным, с невероятно широкой грудью и гладким, лоснящимся туловищем.

'Замечательный лев'

- Сколько до него? - спросил Макомбер, вскидывая ружье.

- Ярдов семьдесят пять. Выходите и стреляйте.

- А отсюда нельзя?

- По льву из автомобиля не стреляют, - услышал он голос Уилсона у себя над ухом. - Вылезайте. Не целый же день он будет так стоять.

Макомбер перешагнул через круглую выемку в борту машины около переднего сиденья, ступил на подножку, а с нее - на землю. Лев все стоял, горделиво и спокойно глядя на незнакомый предмет, который его глаза воспринимали лишь как силуэт какого-то сверхносорога. Человеческий запах к нему не доносился, и он смотрел на странный предмет, поводя из стороны в сторону массивной головой. Он всматривался, не чувствуя страха, но не решаясь спуститься к воде, пока на том берегу стоит "это", - и вдруг увидел, что от предмета отделилась фигура человека, и тогда, повернув тяжелую голову, он двинулся под защиту деревьев в тот самый миг, как услышал оглушительный треск и почувствовал удар сплошной двухсотдвадцатиграновой пули калибра 0,30-0,6, которая впилась ему в бок и внезапной, горячей, обжигающей тошнотой прошла сквозь желудок. Он затрусил, грузный, большелапый, отяжелевший от раны и сытости, к высокой траве и деревьям, и опять раздался треск и прошел мимо него, разрывая воздух. Потом опять затрещало, и он почувствовал удар - пуля попала ему в нижние ребра и прошла навылет - и кровь на языке, горячую и пенистую, и он поскакал к высокой траве, где можно залечь и притаиться, заставить их принести трещащую штуку поближе, а тогда он кинется и убьет человека, который ее держит.

'Охота на льва'

'Серьезные лица туземцев'