Дикие лебеди

Им нужны были новобранцы. После капитуляции Японии и коммунисты, и гоминьдановцы стремились занять как можно большую территорию, но у Гоминьдана армия имела значительное превосходство в численности и экипировке. Обе партии маневрировали в преддверии очередного этапа гражданской войны (в течение восьми лет сопротивления японцам она была приостановлена). На самом деле борьба между соперниками уже началась. Маньчжурия играла ключевую роль по экономическим причинам. Коммунисты вступили туда первыми, так как находились ближе к ней, почти без помощи русских. Однако американцы помогали Чан Кайши обосноваться в регионе, транспортируя в северный Китай десятки тысяч гоминьдановских солдат. В какой — то момент американцы попытались высадить часть из них в Хулудао, порту примерно в сорока пяти километрах от Цзиньчжоу, но под огнем коммунистов вынуждены были отступить. Гоминьдановцам пришлось высаживать свои войска к югу от Великой Китайской стены и перевозить их на север по железной дороге. США обеспечили авиационное прикрытие. В общей сложности в северном Китае высадилось более 50 000 американских десантников; они оккупировали Пекин и Тяньцзинь.

Русские формально признавали чанкайшистское, гоминьдановское правительство Китая. К 11 ноября советская Красная армия отошла из района Цзиньчжоу в северную Маньчжурию, выполняя обещание Сталина вывести войска в течение трех месяцев после войны. Таким образом, единственной властью в городе стали китайские коммунисты. Однажды вечером, в конце ноября, мама по дороге из школы увидела множество солдат, спешно хватающих оружие и устремляющихся к южным городским воротам. Она знала о тяжелых боях поблизости и догадалась, что коммунисты отступают.

Отступление было предпринято в соответствии с принципом лидера коммунистов, Мао Цзэдуна: не пытаться удерживать города, где у Гоминьдана было военное преимущество, и отступать в сельскую местность. «Окружать города, занимая деревни, чтобы в конце концов взять города» — так звучало руководящее указание Мао.

В день, когда китайские коммунисты отступили из Цзиньчжоу, в город вошла очередная армия — четвертая за последние несколько месяцев, в чистой форме, с блестящим американским оружием. Это был Гоминьдан. Люди выбегали из домов, запруживали немощеные улочки, хлопали в ладоши и приветственно кричали. Вдруг мама обнаружила, что тоже размахивает руками и выкрикивает приветствия. Вот эти похожи на солдат, бьющих японцев, подумалось ей. Вне себя от радости она побежала домой, чтобы рассказать родителям о новых чистеньких солдатах.

В Цзиньчжоу воцарилась атмосфера праздника. Люди наперегонки приглашали солдат остановиться у них в домах. Один офицер поселился у семьи Ся. Он вел себя очень уважительно и заслужил хорошее отношение домочадцев. Бабушка и доктор Ся считали, что Гоминьдан принес с собой долгожданные законность, порядок и мир.

Но народная симпатия к Гоминьдану вскоре сменилась горьким разочарованием. Большинство солдат происходили из других частей Китая и презрительно называли местных «ван го ну» («рабы, потерявшие отечество»). Они поучали население, как оно должно быть им благодарно за освобождение от японцев. Однажды в маминой школе устроили вечеринку для учениц и гоминьдановских офицеров. Трехлетняя дочь одного чиновника произнесла речь, которая начиналась словами: «Мы, Гоминьдан, боролись с японцами восемь лет и наконец спасли вас, рабов Японии…» Мама с подругами вышли из зала.

Маму возмущало, что гоминьдановцы начали охоту за наложницами. В начале 1946 года Цзиньчжоу стал заполняться войсками. Мама училась в единственной городской школе для девочек, и офицеры с чиновниками являлись туда косяками в поисках наложниц, а иногда и жен. Некоторые девушки выходили замуж охотно, другие уступали требованиям семей, считавших, что брак с офицером поможет им в жизни.

В пятнадцать лет мама была девушкой на выданье. Она обладала привлекательной внешностью, пользовалась большим успехом и считалась одной из лучших учениц в школе. Ее руки уже просили несколько офицеров, но она заявила родителям, что никто из них ей не подходит. Один из сватавшихся, начальник штаба, пригрозил послать за ней носилки как за наложницей — коль скоро от его золотой клетки отказались. Когда он высказывал эту угрозу родителям, мама подслушивала под дверью. Она ворвалась в комнату и крикнула ему в лицо, что там, в носилках, и покончит с собой. К счастью, вскоре он получил приказ покинуть город.

Мама решила сама выбрать себе мужа. Она не питала никаких иллюзий на счет отношения мужчин к женщинам и ненавидела институт наложничества. Родители разделяли ее взгляды, но, опасаясь офицеров, принуждены были вести сложную, изматывающую дипломатическую игру, стараясь сказать «нет», не обозлив женихов.