Дикие лебеди

Вскоре губернатор обратился к доктору Ся за иного рода помощью. У него была жена и двенадцать наложниц, но никто из них не родил ему наследника. Губернатор слышал, что доктор Ся особенно сведущ в лечении бесплодия. Доктор Ся предписал губернатору и его тринадцати дамам принимать настойки, и несколько женщин забеременели. В сущности, дело было в самом губернаторе, но дипломатичный доктор Ся одновременно лечил и жену с наложницами. Губернатор ошалел от радости и написал еще больших размеров табличку о докторе Ся: «Воплощение Гуаньинь» (Гуаньинь — буддийское божество милосердия, дарующее детей.). Эту новую табличку к дому доктора Ся перенесла процессия еще более пышная, чем прежде. После этого люди шли к нему из самого Харбина, лежавшего в шестистах сорока километpax к северу. Доктор прославился как одно из четырех «медицинских светил» Маньчжоу–го.

К концу 1937 года, через год после переезда в Цзиньчжоу, доктор Ся смог перебраться в более просторное жилье, находившееся непосредственно за старыми северными городскими воротами. Дом был намного лучше лачуги у реки: не из глины, а из красного кирпича, и вместо одной комнаты там было целых три спальни. У доктора Ся вновь появилась возможность завести собственную практику. Пациентов он принимал в гостиной.

Дом стоял на южной стороне большого двора, где жили еще две семьи, но лишь у доктора Ся имелась собственная дверь, которая выходила прямо во двор. Два других дома смотрели окнами на улицу и во двор были обращены глухой стеной без единого окна. Чтобы попасть во двор, нужно было идти в обход — с улицы через калитку. С севера двор также замыкала глухая стена. Во дворе росли кипарисы, падубы, к которым жильцы привязывали бельевые веревки, да еще китайские розы, достаточно стойкие, чтобы вынести суровую зиму. На лето бабушка выставляла во двор свои любимые однолетники: белые ипомеи, хризантемы, георгины и садовый бальзамин.

У бабушки и доктора Ся не было общих детей. Он придерживался теории, что мужчина старше шестидесяти пяти лет не должен извергать семя, в котором, как считалось, заключена его жизненная сила. Годы спустя бабушка с таинственным видом поведала маме, что с помощью цигуна доктор Ся научился достигать оргазма без семяизвержения. Он был на редкость здоровым человеком для своих лет, никогда не болел и каждый день принимал холодный душ, даже когда температура опускалась ниже двадцати градусов мороза. Он не прикасался ни к табаку, ни к спиртному, соблюдая запреты своей квазирелигиозной секты — Общества разума.

Несмотря на профессию, доктор Ся прохладно относился к лекарствам, утверждая, что путь к здоровью лежит через крепкий организм. Он категорически возражал против методов лечения, которые исцеляют одно, нанося вред другому, и не прибегал к сильнодействующим средствам из–за возможных побочных эффектов. Маме и бабушке часто приходилось принимать лекарства тайком от него. Но если они все–таки заболевали, доктор Ся приглашал другого врача — не только знатока традиционной китайской медицины, но еще и шамана, — он верил, что некоторые недуги происходят от злых духов, которых следует умиротворить или изгнать с помощью особых религиозных обрядов.

Мама была счастлива. Впервые в жизни ее окружали радость и спокойствие. В прошлом остались и напряженная атмосфера, в которой прошли два года в доме дедушки и бабушки, и обиды, которые она целый год терпела от внуков доктора Ся.

Особенно ей нравились праздники, а они случались чуть не каждый месяц. У простых китайцев отсутствовало понятие рабочей недели. Только правительственные учреждения, школы и японские фабрики закрывались по воскресеньям. Все остальные отдыхали от повседневного труда лишь по праздникам.

В двадцать третий день двенадцатой луны, за семь дней до китайского Нового года, начиналась череда зимних праздников. Согласно легенде, в этот день бог Кухни, живший вместе со своей женой над очагом (где висели их изображения), отправлялся на небо, чтобы рассказать Небесному Императору, как семья вела себя весь год. Хвалебное донесение означало, что в будущем году кухня будет ломиться от еды, и в этот день в каждом доме отбивали поклоны перед портретами божественной четы, после чего предавали их огню, что символизировало вознесение на небо. Бабушка всегда просила маму смазать им рот медом. Она также сжигала миниатюрные фигурки лошадей и слуг, которых делала из гаоляна, чтобы царственные супруги ни в чем не нуждались, были всем довольны и рассказали Небесному Императору как можно больше хорошего о семье Ся.

Следующие несколько дней посвящались приготовлению всевозможной еды. Особым образом нарезалось мясо; рис и соевые бобы перемалывались в муку, из которой делали пампушки, хлебцы и пельмени. До Нового года пищу оставляли в погребе — при тридцатиградусном морозе он служил естественным холодильником.