Дикие мальчики

Такси остановилось на некотором расстоянии под уличным фонарем и вышел парнишка с чемоданом худой малыш в синей форме начальной школы знакомое лицо подумал «Священник» наблюдавший за ним из дверного проема напоминает мне о чем-то давнишнем этот мальчик в расстегнутом пальто достающий из карманов брюк деньги заплатить за такси… голубая магия всех фильмов в этом возникшем в памяти парнишке который стоя у окна в мансарде машет поезду… вздохи пустой комнаты… смутный запах сорняков на пустырях зеленые змейки под ржавым железом… пиратские сундуки восьмерки на золотом песке… моча на соломе… Странник все идет и идет по равнине желтой травы. Останавливается возле глубокого черного пруда. Желтый рыбий бок поворачивается в темной воде.

1. Приближается круглое красное елочное украшение… рыжие волосы на ногах трутся о розовые обои… ирландский терьер под рождественской елкой… за много световых лет оттуда распадаются бледные небеса. Туберкулез поджидает на следующей остановке. Кровавая мокрота на рассвете. Я ждал там.

– Я доктор Харрисон. Мне позвонили.

Повел наверх… красный потертый ковер на лестнице… в комнате запах болезни.

2. Приближаются два елочных украшения голубое и зеленое… голубые вечерние тени холодное далекое воскресенье… плывут мертвые звезды… корчась кончает в зелено-коричневую ректальную плоть пятна от травы на смуглых коленях.

3. Приближаются три елочных украшения красное, голубое, зеленое… запах роз, карболового мыла… я ничего не мог поделать. Кровавая мокрота на рассвете. Мука вспоминания слов… «Слишком поздно»… немецкая гостиная снаружи Китай голубое северное небо и плывущие облака… скверные морские пейзажи умирающего студента-медика.

– Шнапс, я полагаю, фрау Ундершнитт.

Комната над цветочным магазином запах цветов зеленые занавески… Кажется, он таскал за игроками сумки с клюшками. Его улыбка на поле для гольфа.

4. Приближаются четыре елочных украшения красное, голубое, зеленое, золотое… сердце пульсирует в восходящем солнце… запах сырого мяса… еретик сплевывает кипящую кровь… Комната восемнадцатого века… снег на частом оконном переплете… огонь в очаге… Старый джентльмен закутанный в красную шаль отмеряет в мензурке настойку опия… Вы видели Патапон Роуз[47]…? голубые тени в мансарде… фотография мальчика обрамлена незабудками… пыль в разбитом парнике… в разоренном саду бассейн затянут зеленой тиной… худой светловолосый мальчик… солнечный свет в лобковых волосах… Я помню желтые нарциссы и желтые обои… золотые часы игравшие «Серебряные нити среди золотых»… старую книгу с позолоченным обрезом… золотыми буквами… фильм-нуар «Улица Удачи».

Далеко-далеко смутно маячит Вифлеемская звезда из школьной пьесы.

Чудо розы

23 июня 1988 года. Сегодня мы благополучно преодолели барьер и вступили в Голубую Пустыню Безмолвия. Тишина подавляет, поначалу тонешь в ней, наши голоса приглушены, словно доносятся сквозь войлок. У меня два проводника. Один – бербер Али с яркими голубыми глазами и русыми волосами, волчье лицо Пана непроницаемо, как небо. Другой – Фарджа со смугло-розовым лицом, длинными ресницами, прямыми черными волосами и ярко-красными деснами. На нас стандартное для этих мест облачение: голубые шелковые шорты до колен, голубые шелковые рубашки, сандалии Меркурия и шлемы. Сандалии и шлемы Меркурия подгоняют под тебя один раз, и больше ты их уже не снимаешь. Мы взяли с собой только легкие матрасы, котелки, запас сушеной рыбы, риса, перца, фиников, сахарного песка и чая. Это прекрасная земля, и преобладающий цвет в ней – голубой. Подобно многим так называемым пустыням, она далеко не пустынна. Здесь есть лесистые участки, и время от времени мы видим отблески водоемов.