Дикие мальчики

3. Приближаются три пасхальных яйца… Запах карболового мыла… Трое парней в душе. Один поворачивается насмехается над ним.

4. Приближаются четыре пасхальных яйца. Одри протискивается в смотровое окошко давление поллюции зудит в паху. Он в душевой с Джоном в субботу днем. Они стоят лицом к лицу Одри смущаясь замечает взгляд Джона на своем теле… «Хочешь попробовать кое-что приятное Одри?»… Джон протягивает руку мыльными пальцами трогает Одри за член… мгновенная эрекция.

Тусклый мертвый мальчик так часто я преследовал тебя призраком твой давний цветочный запах юных ночей на заплесневелых занавесках форма пустых школ уходит все дальше и дальше. Подойди ближе. Прислушайся через пустые дворы и зольные ямы. Он нагибается в душе а Джон моет ему спину смотрит вниз на живот гениталии кусая губы в надежде что Джон перестанет пока он не потерял над собой контроль. Джон как раз трет над поясницей. Он подается вперед и говорит Одри на ухо: «Хочешь попробовать кое-что приятное Одри?»… Джон засовывает палец ему в зад двигает взад-вперед под звуки автомобильного гудка снаружи. Одри опускает голову хватает ртом воздух а его тело корчится извергая жаркие струи.

Американский дом… на улице дождь… мальчик стоит возле призрачной машины… закат… синяя форма… звонит телефон… детский голос в далеком небе… «Давным-давно ждали твоего звонка»… пальцы от телефонной трубки как дерево. Одри вытирается осторожно так чтобы у него не встало. Он отворачивается держа перед собой полотенце. Джон протягивает руку и срывает полотенце смотрит на приподымающийся член Одри… «Тебе когда-нибудь вставляли палец в задницу, Одри?»… Одри краснея качает головой… «Нагнись и упрись руками в колени»… Он услышал как Джон отвинчивает крышку тюбика потом почувствовал как в него скользнул намазанный палец. Он судорожно вздохнул и откинул голову… «Тебя когда-нибудь трахали в задницу, Одри?»… Большие пальцы раздвигают ему ягодицы Джон напрягается проталкиваясь. Розовые яйца вспыхивают в паху.

Сувенирные открытки фиолетовое вечернее небо встающее у мальчика между ног… печальные обрывки 1920-х годов… тусклые дрожащие далекие звезды сполохами в застывшем ручье… «Я ждал там»… детская фотография в иссохшей руке… Мальчик был следами на продуваемой ветром улице давным-давно.

Серебристый свет вспыхивал в его глазах.

Серебряная улыбка

Сегодня вечером мы с Реджи обедали у мистера Великого Сластосуки, и тот излагал свое новое видение порнофильмов.

– Если хотим получить достоверных персонажей, нужно сначала написать сценарий. Писателю, возможно, нелегко представить читателю сцену во всех подробностях, гораздо легче показывать картинки. Но нет. Сцена должна быть написана до съемок. Новый подход к порнофильмам выводит на первый план сюжет и персонажей. Сейчас у нас эпоха космоса, и секс-фильмы должны отразить желание бежать от тела через секс. Путь «из» – это путь «через». – Он включает проектор. – Возьмем, скажем, сцену, где у Джонни обнаруживаются мандавошки и Марк заставляет его раздеться… Кто эти мальчишки? Что с ними будет? Они станут космонавтами, которые прикидываются американскими женатыми идиотами, пока не отправляются на корабле «Джемини» к Марсу, а по пути рвут связь и покидают Землю навсегда…

(Это случилось через несколько минут после старта. Экран погас. Радио умолкло. Космонавты отключили связь. Поговаривали о космическом безумии.)

Жена Марка рассказывала репортерам:

– Порой он пугал меня. В нем было что-то, до чего я никогда не могла достучаться.

А жена Джона:

– Он исполнял супружеский долг, но я никогда не получала от него тепла.

(ФБР не предало огласке тот факт, что в запертом ящике письменного стола Джона были найдены журналы с голыми парнями.)

Секс-сцены времен их юности поданы как пиксельная пыль в космосе, через которую они улетают к другим планетам. Декорации 1920-х годов. Секс-сцены перемежаются кадрами с разбрызгивателями на лужайках, загородными клубами, летними площадками для гольфа, классными комнатами, серебряными звездами, утренним сном в день отъезда, раздавленными и живыми лягушками на шоссе, коктейльными шейкерами, черными «Кадиллаками», прохладными уборными в подвалах, дергающейся ступней мальчишки, чарльстоном, чаем со льдом и жареным цыпленком в отеле «Грин-Инн», прудами, голым мальчиком, обнимающим колени, солнечным светом на лобковых волосах.

Комната на окраине, послеполуденный свет безжалостно ясен. Марку восемнадцать. Он в трусах, читает последний выпуск «Удивительных историй», закинув одну ногу на подлокотник кресла. Он курит сигарету. Другому парню, Джону, пятнадцать, он худ, бледен, лицо усеяно подростковыми прыщами. Он бос, одет в штаны цвета хаки и белую рубашку. Не отрывая взгляда от журнала, Марк говорит:

– Слышал, ты позавчера трахался.

– Э! Угу! Да… ну там, на Вестминстер-плейс.

– Понравилось?

– Ну да! Ничего себе так, наверное, – с сомнением отвечает мальчишка.

– Может, ты не такого хотел?

Джон подходит к окну, смотрит на улицу, скребет в промежности.

– У меня жутко чешется.