Дикие персы

Пётр едва не пал жертвой стереотипа: раз женщина некрасива, значит, в сексе не разбирается. Кто выдумал этот бред, неизвестно, но многие самцы почитают его за истину в последней инстанции, совершенно не понимая, что темперамент не имеет отношения к внешности, и забывая, что черти предпочитают тихие омуты.

— Теперь я сверху!

— Как скажешь!

Есть мгновения, когда женщине следует подчиняться во всём.

Петя послушно вышел из Саши, устроился на кровати и усадил женщину на себя.

— Помчались!

Скользкие от пота тела пышут жаром, руки скользят повсюду, в какие-то моменты кажется, что их гораздо больше четырех, что в страстное сплетение добавился кто-то ещё и, может быть, даже не один. Губы ищут губы, а затем — шею, плечи и грудь, маленькую, ослепительно красивую грудь идеальной формы. Губы скользят по малюсеньким горошинам сосков, сжимают их, вызывая стон, и вновь находят губы. Её пальцы ерошат Петины волосы. Его руки ласкают Сашины бёдра. Сейчас она энергична, почти груба, но её резкие движения заставляют Петю рычать от восторга, удовольствия и желания. Он хочет взорваться прямо сейчас. Он хочет растянуть их прекрасное единение на день или на всю жизнь. Он видит её глаза и понимает, что ничего сексуальнее ему ещё не встречалось.

Он любит.

Первый удар — в шею. Бить сразу насмерть, в сонную артерию, например, Ардоло не собирался, резанул мальчишку сбоку и радостно вскрикнул, услышав дикий визг перепуганной девушки.

Она среагировала на движение.

И на красное, что брызнуло на зелёное пальто.

«Ненавижу!»

Парень хватается рукой за рану, и потому второй удар — в бок, снизу вверх. Острый клинок режет куртку и толстовку с футболкой, но только кончик добирается до тела.

— Чёрт! — Парень только сейчас опускает взгляд и видит пятидесятидюймового коротышку с двумя блестящими ножами в руках. — Что это?

— Где? Нет!!

Следующий выпад — в девчонку, чтобы не удрала. Сначала под колено, затем, когда несчастная опустилась, — по лбу, чтобы рваная рана появилась прямо над глазами и кровь стала заливать лицо. Эта рана неопасна, зато нагоняет ужас.

— Помогите!

Парень пытается навалиться на страшного врага, но лишь натыкается на клинок бедром. Вой, когда Ардоло рывком поднимает нож выше, к промежности. Сталь распахивает мышцу, как плуг — землю, и парень выдает дикий, полный невыносимой боли вой.

Вот теперь их точно услышали.

Убийца разворачивается, бьёт девчонку в щёку, насквозь, выворачивает клинок, чтобы соединить рану со ртом и покрошить зубы, а вторым ножом отсекает несчастной ухо. Издает гортанный крик и включает основную скорость, полностью скрывая жертв под смертоносным мельтешением клинков. Кровь брызжет в стороны, разлетаются кусочки плоти и костей, обрывки одежды. А жалобные крики смешиваются с довольным рычанием счастливого, с ног до головы перепачканного красным Ардоло.

— Мне было очень хорошо.

— Правда? — наивно, совсем-совсем по-детски спросила Саша.

— Я говорю это впервые в жизни, — помолчав, признался Петя. И ласково провёл рукой по тонким плечам подруги.

После ослепительного финала Саша положила голову любовнику на грудь, прижалась к нему всем телом и замерла, поглаживая пальцами по животу Пети. Некоторое время они молчали, наслаждаясь упоительными мгновениями полнейшего блаженства, после чего парень и сделал очередное признание.

— Сегодня замечательный день, — прошептала Саша. — Весь день — сказка.

— Сегодня я стал другим.

— Ты мне льстишь.

— Не в этом дело. — Петя приподнялся, повернул женщину к себе и заглянул в глаза. — Сегодня я впервые не трахался, а занимался любовью. Я узнал, как это бывает, когда секс сплетается с чувствами.

— И как?

— Упоительно, моя красавица, упоительно. За такое можно убить. За такое можно умереть. Нет на свете ничего слаще женщины, которую любишь.

Она тихо выдохнула в ответ. Закусила губу. Помолчала, не отводя взгляд от любовника, затем провела рукой по его щеке и едва слышно ответила:

— Кажется, мы нашли друг друга.

— Кажется, — в тон Саше произнёс Пётр, — что я тебя люблю.

* * *

Немногоквартирный жилой дом

Санкт-Петербург, улица Итальянская,

6 апреля, среда, 13.42

— Идиот! Кретин!

— Может, обойдёмся без оскорблений?

— Психопат!

— Я прошу вас…

Но остановить разбушевавшегося Ваятеля не представлялось возможным.

— Человское отродье! Мразь! Полоумное чудовище!

— Может, я и отродье, но мой ум при мне, — жёстко резанул Кег.

— Правда? — наигранно «удивился» админ. — Где именно при тебе? В заднем кармане брюк?

— Я не попался! — тонким голосом заорал Альфред. — Меня не заметили! Я знаю все видеокамеры наперечёт и обошёл их. Я чист!

— Ты совершил двойное убийство!

— А вам что?! Вы для чего нас собрали? В бирюльки играть?

Ваятель осёкся.

Почему осёкся? Потому, что услышал правду и согласился с ней: не в бирюльки, совсем не в них. Потому, что сам приучал игроков к крови и получил именно тех собак, которых натаскивал, хотя… Хотя Кег нуждался в натаскивании меньше остальных, скорее, ему требовался намордник.

— Почему Борисычу можно, а мне нет?