Дикие персы

— Не дастся он… — презрительно протянул Ляпсус. — Да ты понятия не имеешь, сколько надо заплатить, чтобы такой специалист, как я, занялся твоей вшивой лоботомией. Тем более в походных условиях. — Эрлиец получил в руку бокал, но продолжал разглядывать нож. — Без электрической пилы…

Монолог был прерван перезвоном хрусталя.

— Кто тебе мою лоботомию фоверит? — пробормотал дикарь, с завистью наблюдая за тем, как в докторскую глотку рывком уходит порция коньяка.

— То есть шкуру твою штопать можно, а голову нет?

— В голове у него депрессия, — напомнил Птиций.

— Почему — ик! — в голове? — не понял великий фюрер.

— А где? — заинтересовался врач. Даже изрядное подпитие не мешало эрлийцу заниматься любимыми научными исследованиями. — В каком месте у тебя особенно сильная депрессия?

Кувалда поразмыслил, прикинул, что его беспокоит в первую очередь, постеснялся признаться и вынужденно согласился:

— Фа, в голове, — а затем, решив усилить впечатление, добавил: — И ещё мозг.

— Какая прелесть! — не сдержался эрлиец. — «И ещё мозг»!

— Ляпсус!

— А что ещё?

— Тихо! — велел Птиций и повернулся к дикарю. — Из-за чего депрессируешь?

— Галопируешь! Ха-ха-ха…

— Ляпсус.

— Есть повоф.

— Грассируешь… — Последняя доза коньяка оказалась, очевидно, лишней.

— Что за фигня?

— Планируешь.

— Пусть он замолчит, а то ничего не скажу.

— Ляпсус!

Но медицинское светило не слышало ничего, кроме собственного остроумия.

— Фонтанируешь!

— Кувалда, он молчит.

— Он орёт!

— Прогрессируешь!

— Это алкогольная галлюцинация.

— У нас не бывает. Ик!

— Не морочь мне голову, — поморщился конец. — Скажи лучше, в чём твоя проблема?

— Я не знаю, что фарить королеве на свадьбу, — пригорюнился одноглазый.

— Аналогичный случай приключился после магической дуэли Жоржа де Кулона и фаты Велизары, — неожиданно припомнил брат Ляпсус. — Приносят мне на стол рыцаря, а я понятия не имею, чем его ведьма нафаршировала и что на меня из него выскочит, если я вскрытие начну…

— И что выскочило? — заинтересовался конец.

— Самонаводящаяся «Шаровая молния».

— Врёшь.

— Молодец, — осклабился хирург. — Давай зачётку.

— А на меня всем наплевать, — всхлипнул Кувалда. — И к!

— Рыдать нельзя.

— Тогфа скажи, что фарить королеве?

— А что ты дарил в прошлом году? — осведомился Птиций.

— Она тогфа не женилась, — припомнил великий фюрер.

— Я где-то слышал, что женщины ходят замуж, — произнёс Ляпсус, сосредоточенно плеща коньяком вокруг бокала.

— Женщины идут туда, куда мы их с собой берём, — строго заметил Птиций, спасая от эрлийца бутылку. — Но ты прав: королева — невеста неопытная, в том году с ней ничего такого не происходило.

— В том году у неё был день рождения.

— И всё? — удивился Кувалда.

— Что и всё?

— И в том гофу больше не было?

Ляпсус выпил то, что успело попасть в бокал, после чего, ни к кому конкретно не обращаясь, констатировал:

— К нам затесался идиот.

— Не ссорьтесь, любимые, — попросил Птиций. И пристально взглянул на фюрера. — Расскажи, что ты дарил королеве на день рождения?

— Мы ей всегфа на фни рожфения налоги приносим, а вечером кого-нибуфь вешаем в её честь.

— Похвальная экономность.

— Фа, мы такие.

— А подари ей ограбление века, — вальяжно предложил эрлиец.

— Ляпсус, он же всё воспринимает всерьёз. — Несмотря на обилие выпитого, в конце ещё оставалась толика здравомыслия.

— Ограбление кого? — уточнил Кувалда.

— Да вот хотя бы Птиция, — не стал привередничать хирург. — Ограбь его в честь Её величества и добычу принеси на праздник как бы в подарок.

— Какую фобычу? — уточнил одноглазый.

— Перстни, цепи, голову и семейную тайну, — живо перечислил развеселившийся хирург.

Последний пункт задел дикаря за живое. Он точно помнил, что до семейной тайны концов мечтали добраться все Великие Дома, и понял, что лучшего подарка Её величеству не сыскать. Оставалось прояснить один чисто технический момент:

— Откуфа я тайну узнаю?

— А ты его пытай.

— Ляпсус! Ты сейчас дошутишься! — немного нервно выкрикнул управляющий. — Хватит на меня натравливать!

— Я вполне серьёзен.

— А если Птиция пытать, он точно тайну раскроет?

— Тайну, возможно, и не раскроет, — понизил ставки Ляпсус, — но может рассказать, что они сами для королевы приготовили.

— А это мне зачем? — разочарованно протянул дикарь.

— Подаришь то же самое, только лучше.

— Лучше не получится! — высокомерно бросил Птиций. — Мы заказали Алиру Кумару портрет королевы!

Заявление проговорившегося конца произвело фурор.

Сначала все с минуту молчали, поскольку надо было вспомнить, что именно означает слово «портрет», после чего с энтузиазмом развили тему:

— Портрет голой королевы? — вытаращил единственный глаз Кувалда.

— Не совсем…

— А как он его писал? — заинтересовался эрлиец. — Уговорил позировать?

— Мля, почему я не хуфожник?

— Какая ещё позиция? — скривился Птиций. — Мы ведь сюрприз готовим, так что Алир писал по памяти.

— По своей? — вытаращился брат Ляпсус.