Дикие питомцы

Поездки в Мумбаи мало чем смахивали на беззаботные летние каникулы. «Хоть раз видела, чтобы я там попивала пина-коладу?» Но не ехать было нельзя. На обратном пути с Тесс в самолете всегда приключалась истерика, она принималась хихикать от радости, что все закончилось, и никак не могла успокоиться. А во время посадки заставляла меня поклясться, что я больше не позволю ей покупать туда билеты. «Это болезнь. Если бы я подсела на азартные игры, ты же. не знаю. накапала бы на меня в социальную службу? Откажись садиться в самолет. Ори, что тебя увозят насильно, устрой себе какую-нибудь травму.»

Готовиться к этим ежегодным путешествиям мы начинали за несколько недель: собирали школьные табели, делали прививки, стриглись. Тесс врывалась ко мне среди ночи, внезапно вспомнив, о чем еще ни в коем случае нельзя говорить бабуле и дедуле. Открывала шкаф с нашими индийскими нарядами и рассматривала их, сдвинув брови, как всегда делала, когда думала на хинди. «Не любую одежду можно считать костюмом, Айрис». Я сидела на полу и пересчитывала таблетки от малярии. Тесс запихивала в чемоданы кашемировые носки, упаковки овсяных хлебцев и имбирного печенья, потом вытряхивала все обратно и начинала метаться по комнатам, пылко произнося самообличительные речи. «Зачем я все это делаю? Нет, ты ответь! Что это, вина выжившего?» Риторические вопросы – ее конек. По дороге в Гатвик она напряженно молчала, а в дьюти-фри покупала бутылку «Джонни Уокера». В самолете нам подавали «коронационного цыпленка». Тесс презрительно фыркала и отказывалась понимать, что стюардесса не несет ответственности за эту «жалкую попытку культурной апроприации, которая, кстати говоря, омерзительно воняет». На шестом часу полета она выдергивала у меня из уха наушник. «Пора спать». Первый предложенный нам номер в отеле она всегда отвергала, жалуясь на невозможные сквозняки, на второй, так уж и быть, соглашалась. Потом мы ехали в квартиру на Малабар-Хилл, по дороге заскакивали за цветами, и Тесс, выбирая самый свежий букет, обнюхивала все ведра в лавке на предмет химикатов. Бабуля всегда обзывала срезанные цветы «умирающими растениями». В такси Тесс отказывалась пристегиваться и, сердито глядя в окно, подхватывала меня каждый раз, когда водитель нажимал на тормоз. Мои легкие заполнял грязный воздух.

5 июля 2007

Тесс открыла все окна в номере отеля. Я чувствовала на языке вкус уличного воздуха – темного, солоноватого, подрагивающего от стрекота цикад. Тесс выключила кондиционер и попросила принести вентиляторы. К ужину мы уже опоздали. Бабуля наверняка будет выглядывать нас с балкона.

Тесс укладывала волосы перед зеркалом, а я бродила по номеру с двумя узкими кроватями.

Я спрашивала, нельзя ли нам занять номер с одной кроватью, двуспальной, чтобы мне лучше спалось. Но она ответила:

Мало тебе было обосноваться в моей утробе?

Я вспыхнула. Зажмурилась и представила, что я ее племянница. Из Тесс вышла бы чудесная тетя, из тех, к которым племянницы всегда просятся пожить.

Теперь я смотрела, как она с хладнокровием, граничащим с враждебностью, вдевает в уши золотые серьги. Потом красит губы ярко-красной помадой и промакивает их салфеткой.

Что скажешь?

Прямо Вавилонская блудница.

Не сводя глаз с зеркала, она послала мне воздушный поцелуй.

Час спустя машина резко свернула на подъездную дорожку. Привратники приветственно сложили руки. Тесс тоже поздоровалась и плотнее запахнулась в пашмину, несмотря на восьмидесятиградусную жару. Мы молча поднялись по ступенькам. Она позвонила, а потом сунула мне в руки цветы, со стеблей которых капала вода. Я чувствовала, как она все сильнее напрягается, и жалела, что нам нельзя поменяться телами. Тесс поспешно достала из сумки платок и стерла с губ помаду, прошептав: Не стоит давать им в руки дополнительное оружие.

Боже, Бети, она что, голодом тебя морит? Ништа, ребенок просто кожа да кости.

Привет, мам. Тесс прошла мимо бабули, на ходу сунув мешок с подарками под столик.

В последний наш приезд бабуля вручила Тесс кремы от «La Mer», которые та подарила ей прошлым летом. Прямо в том же пакетике. А что, лучше б они у меня без дела валялись? Такие дорогие! Деньги счет любят, ты теперь единственный добытчик в семье. А мне-то, старухе, они на что?

Запах лизола и средства от комаров мешался в квартире с ароматом сандала. Тесс попросила содовой с лаймом и подошла обнять сидевшего в кресле дедулю.

Самир, содовой с лаймом!

Мама, я уже попросила.

Он тебя не понимает.