Дикие псы

– Он согласится, а когда узнает имя, убьет вас. – Анна улыбнулась Славику, как улыбаются опытные мастера новичкам. – Пойми, если он вас простит, куча охотников за деньгами сделает вывод: «У Георгия Конякина можно украсть бабки и уйти безнаказанным!» Поэтому он убьет вас, что бы вы ему ни предложили. Даже если вы сами принесете добычу в банк и сложите на стол директора. – Она посерьезнела, добавила спокойно, буднично и оттого как-то особенно страшно: – Привыкай, Слава. Так устроен этот мир. В нем очень жесткие правила. Очень. При упоминании своего имени Славик вздрогнул. Он еще не осознал в полной мере глубину пропасти, в которую они все свалились. Но понимание это постепенно вползало в его сознание, и Славику становилось жутко. Он словно оказался по другую сторону кривого зеркала. Как у Кэрролла. Только реальное Зазеркалье оказалось не забавным. Оно было ужасным. При одной только мысли, что в этом кошмаре ему придется провести весь остаток жизни, Славику становилось настолько тошно, что хотелось немедленно схватить веревку, побежать в туалет и удавиться.

– Есть еще один выход, – вдруг сказала девушка.

– Какой? – Славик с надеждой посмотрел на нее.

– Сдаться милиции. Я этого не сделаю, – тут же оговорилась она, – но вы можете попробовать. Получите лет по шесть, отсидите и выйдете на свободу с чистой совестью. Если, конечно, вас не убьют на зоне или в КПЗ. У Георгия и там неплохие завязки имеются.

– Спасибо, что-то… это… не хочется, – пробормотал Артем. – У меня отец сидел, рассказывал. Не, я в ментовку сдаваться не пойду.

– Тогда тебя убьют, – сказала вдруг Милка. Она порывисто поднялась. – Вы, сборище сумасшедших, послушали бы себя со стороны! «Заказать», «застрелить», «убить»! Вам самим-то не страшно от того, что вы тут обсуждаете?

– Страшно, Милк, – вздохнул Славик. – Еще как.

– И мне страшно! Вас всех убьют! Или вы всю жизнь будете по норам прятаться! – Девушка повернулась, указала на Анну. – Вы что, не понимаете, на что вас подбивает эта… эта… – Анна спокойно наблюдала за Милкой. – Прямо мороз по коже! Артем! – Милка посмотрела на здоровяка. – Ты же нормальный парень! Неужели ты согласен убить человека? Неужели ты сможешь убить человека?

– Ну а чего? – пробурчал тот, не поднимая глаз. – Он же первый начал. Это… Сам сказал своим этим… чтобы нас завалили. Что ж мне, лоб под пулю подставить? Это… добровольно?

– Тюфяк! – рявкнула Милка. – Костик! Ну ты-то умный, объясни им!

– Милк, – Костик потупился, – ты просто не знаешь, о ком идет речь. Это не человек. Когда его вурдалаки меня били, он сидел в машине, курил и улыбался.

– Славик! – поняв, что ждать поддержки здесь тоже не приходится, Милка переключилась на Славика. – Ты почему молчишь? Ты тоже согласен пойти и убить?

– Милк, – вздохнул он, – я уже убил. Сегодня. Одного…

– Но это же не зн… – Милка осеклась. До нее вдруг дошел смысл только что услышанного. Она невольно отступила на шаг, прикрыла рот ладошкой, в ужасе посмотрела на Славика. – Ты убил? – переспросила шепотом. Славик посмотрел ей в глаза. И она вдруг увидела морщины на его лбу и в уголках губ. Сегодня утром, Милка могла бы поклясться, их не было.

– Да, Милк. Убил, – решительно сказал он. – Но он не был человеком. Кем угодно, только не человеком.

– О Господи, – прошептала Милка. Губы ее затряслись. Глаза наполнились слезами. – О Боже мой. О Господи.

– Иначе он убил бы меня, Артема, вот ее, – Славик кивнул на Анну. Анна словно не слышала. Она несколько секунд наблюдала за Милкой, затем спросила негромко и жестко:

– Ты знаешь, что такое «Курочка Ряба»?

– Что? – переспросила Милка и прищурилась, словно у нее заболела голова или она внезапно лишилась слуха.

– Ты знаешь, что такое «Курочка Ряба»? – прежним жестким тоном переспросила Анна.

– Это… детская сказка. А почему вы спрашиваете?

– Нет. Это не сказка. Это очень веселая игра. В нее любят играть бандиты на «субботнике». Рассказать тебе, как играют в эту игру?

– Не надо. Я вообще не хочу вас больше слушать.

– Берутся две проститутки, – словно не расслышав отказа, продолжала Анна. – Два яйца и две шапки. Яйца засовывают проституткам во влагалища. Кажется, в вашем кругу это все еще называют влагалищем? Прости, но те, кто играют в «Курочку Рябу», называют это несколько иначе.

– Перестаньте! – Милка зажмурилась. – Я не хочу вас слушать!

– Шапки заменяют гнезда, – не обращая внимания на просьбу, продолжала Анна. Она выдержала паузу, закурила. – И вот этих проституток сажают над шапками на корточки и заставляют напрягать живот. Нестись, то есть. Если яйцо выйдет и не разобьется, хорошо. Повезло. Проститутка переходит в ранг «Курочек Ряб». А вот если яйцо все-таки разобьется… Анна улыбнулась, но улыбка эта была зловещей.

– Прекратите! – закричала Милка вскакивая. По щекам ее текли слезы. – Прекратите немедленно!

– Сядь, – приказала Анна.

– Я не хочу… Анна поднялась и закатила ей звонкую пощечину. От неожиданности Милка открыла рот и села, почти упала, на стул.