Дикие розы

Его голос звучал насмешливо, даже весело, таким голосом вполне можно было обсуждать с дамами на каком-нибудь светском приеме последнюю театральную постановку. Корри заметила, что в том углу, откуда раздавался голос, поблескивало что-то металлическое. Она не сразу поняла, что это был ружейный ствол.

– Куайд! У него ружье…

– Я вижу. Отойди в сторону, Делия. Послушайте, Курран, не будьте идиотом. Мы здесь, чтобы помочь вам. Если вам не нужна помощь, мы уйдем.

– Заткнись! – Голос Эвери из спокойного и непринужденного мгновенно превратился в агрессивный и склочный. – Кто ты такой? Где она тебя подцепила? Я посылал за своей женой, а не за ее любовником.

Куайд угрюмо шагнул по направлению к Эвери, Корри подскочила к нему и схватила за руку.

– Куайд, нет. Он же болен. Он сам не понимает, что говорит.

– Это неважно, я не позволю ему оскорблять тебя.

– Куайд, успокойся. Он не хотел меня оскорбить.

Корри наклонилась к Эвери, который приподнялся навстречу к ней на куче одеял и пустых мешков.

– Эвери, я пришла, чтобы помочь тебе. Ты же сам написал мне о том, что попал в беду и нуждаешься в моей помощи.

– Ничего мне не нужно.

– Но ты послал за мной, и вот я здесь.

– Возвращайся назад, Корри. Вместе с теми, кого ты привела с собой. А не то я убью их, клянусь. Они пришли сюда своими ногами, а уйдут…

Корри увидела, как ствол ружья угрожающе приподнялся.

– Хорошо, я уйду. Обещаю тебе. Только сначала я хочу поговорить с тобой, Эвери. Ты ведь не откажешь мне в такой малости.

Она повернулась к Куайду:

– Пожалуйста, оставьте меня с ним на несколько минут.

– Не говори глупостей. Он же сумасшедший. Я не могу тебя оставить с ним один на один.

Доктор Кунинг и тут вмешался:

– Пойдемте лучше, мэм. Если он хочет, чтобы мы ушли, давайте так и сделаем. Пусть помирает в одиночестве.

– Эвери – мой муж! Вы что, забыли об этом? Я имею право поговорить с ним, и я намерена это сделать. А вы оба, пожалуйста, уйдите. Все будет в порядке, не волнуйтесь.

– Делия…

Корри уклонилась от его протянутой руки.

– Говорю вам, оставьте нас.

– Но, Делия, я…

– Вы что, не понимаете, что вам говорят?

Корри подождала, пока за ними закрылась дверь, и подошла ближе к Эвери. Он отложил ружье в сторону и сказал своим обычным, спокойным голосом:

– Как все это трогательно! Так о чем ты хочешь говорить?

– Эвери, пожалуйста, выслушай меня терпеливо. Мы с доктором Кунингом хотим перевезти тебя в город. Доктор не может тебя лечить здесь. На голом полу, без света, в холоде. Это абсурд.

– Я не хочу, чтобы он прикасался ко мне своими мерзкими толстыми пальцами.

– Эвери…

– И этот твой любовник пусть тоже убирается. Скажи ему, что он…

Грубое ругательство прозвучало, как звонкая пощечина, но Корри, не обращая на это никакого внимания, продолжала уже жестче:

– Ты сейчас не в том положении, Эвери, чтобы диктовать кому-нибудь свою волю. Ты лежишь в собственном дерьме и гниешь заживо.

Эвери заворочался в тряпье и застонал. Корри сказала более мягко:

– Эвери, ты ведь умрешь. Как ты этого не понимаешь?

– Не умру.

– Умрешь. Если останешься один в этой отвратительной грязной лачуге, то умрешь. Тебе нужен доктор.

– Ампутация? Господи, Корри! Как… как я смогу искать золото без ног? Как, Корри? Ответь мне!

Его голос стал тихим и плаксивым. Жалость переполняла Корри: несмотря на то, что он так жестоко поступил с ней, променял ее на мифическое богатство, стал одержимым, он ведь работал не покладая рук! Он, не щадя сил, выкладывался до полного истощения и вот теперь – калека на всю жизнь! Его мечте не дано осуществиться!

– Я не могу. Я не знаю, Эвери. Но если ты откажешься от помощи доктора Кунинга, ты уже никогда в жизни не сможешь застолбить участка, потому что умрешь. Прости меня за жестокие слова – но это правда.

В хижине надолго воцарилась тишина.

– Умру… Господи, умру.

Корри услышала сначала робкое всхлипывание, которое через секунду превратилось в громкие, безутешные рыдания.

– Корри! О Господи! Что же мне делать? Я не знаю. У меня никого нет, кроме тебя, Корри. Я… я так виноват перед тобой. Прости меня за все. Я не хотел… Мне надо было только подумать… привыкнуть. Корри, помоги мне. Скажи, что мне делать. Я… я не хочу умирать.

Его голос проникал в самые сокровенные уголки ее сердца. Когда-то, давным-давно, она любила этого человека. Она преодолела тысячи миль, чтобы быть с ним рядом. Она вышла за него замуж и родила ему ребенка. И потом, разве не она виновата в том, что он превратился в калеку? Если бы не Корри, Дональд Ирль не преследовал бы его, не стремился бы его убить…

Корри на всю жизнь запомнила их обратный путь в Секл Сити. Эвери лежал на салазках, собаки лаяли и грызлись, чувствуя запах гниющего тела. Эвери покорно отдал Корри свое ружье и теперь молча, без единого стона лежал под меховой шубой и смотрел в небо. Корри догадывалась, что ему, должно быть, очень больно, и восхищалась его мужеством.

Когда его укладывали на салазки, Эвери потихоньку шепнул Корри:

– Пожалуйста, не позволяй им уродовать меня. Вдруг они сделают из меня какое-нибудь чудовище. Корри, умоляю тебя.