Дикие розы

Корри ловко вывернулась от него и бросилась к дверям. Попутно она налетела на одного из старателей, который не удержался на ногах и завалился на другого. Тот был настолько пьян, что свалился и сбил с ног еще одного. Кто-то кого-то ударил. Началась драка.

Пользуясь всеобщим смятением и неразберихой, Корри проскользнула у кого-то под рукой и влетела в дверь дансинга.

В помещении было темно и накурено. От смешанного запаха винных паров и разгоряченных, потных тел было трудно дышать. Жалобно громыхало пианино, из соседней комнаты доносились стук рулетки и жужжание напряженных голосов. Из-за длинной полированной стойки на Корри удивленно смотрел бармен в белом переднике.

Корри вбежала в зал и смешалась с толпой танцующих. Не разбирая дороги, не обращая внимания ни на нескромные реплики, ни на мужской смех в ее адрес, она проталкивалась сквозь плотную стену влажных, расслабленных, надушенных тел. Кто-то попытался поймать ее за талию, но она вывернулась и продолжала бежать, поскальзываясь на опилках, по направлению к дальнему концу зала.

Юноша в белой куртке с подносом, уставленным тарелками с едой, чуть не налетел на нее и сердито буркнул что-то неразборчивое.

Кухня! Ну конечно! Там должна быть дверь на задний двор!

Корри оттолкнула с дороги юношу, тот потерял равновесие, тарелки градом посыпались на пол и разлетелись на мелкие кусочки.

Она бросилась в том направлении, откуда шел юноша, и через секунду толкнула скрипящую, замызганную дверь кухни. Толстый повар-китаец удивленно приподнял бровь, но Корри была уже на заднем дворе и пробиралась среди пустых коробок и мусорных куч. Из-под ее ног метнулась в сторону крыса, Корри едва не потеряла равновесие, но удержалась и продолжала бежать без оглядки.

Ли Хуа надела черный шелковый пеньюар и медленно застегивала перед зеркалом янтарные пуговицы. Ее рука слегка дрожала – то ли от радости, то ли от волнения. Было около полуночи, то самое время, когда солнце ненадолго скрывается за горизонтом, чтобы вскоре снова взойти на небосклон. Из-за стены раздавались музыка, чей-то смех. Жизнь в «Принцессе Дансинг» била ключом.

А ее собственная жизнь? Ли Хуа опустилась в роскошное кабинетное кресло-качалку, недавно приобретенное у местного антиквара. В доме у Стюартов было точно такое, – наверное, поэтому она не удержалась и купила его.

Ли Хуа терзали сомнения. Она до сих пор не могла поверить до конца… С того момента, как два часа назад Уилл сделал ей предложение, Ли Хуа не находила себе места. Она бродила взад-вперед по кабинету, то и дело натыкаясь на маленький инкрустированный столик, забитый флаконами с помадой для волос, щипцами для завивки, парижскими шляпками и париками, разными украшениями…

– Ли Хуа…

Уилл произнес ее имя каким-то сдавленным голосом, он чувствовал себя неловко среди всех этих женских безделушек.

– Ты знаешь, я немногое могу тебе предложить. Моя нога… в общем, я навсегда останусь хромым, это очевидно. Что касается моей медицинской практики, то я решил остаться здесь, на Аляске, до тех пор, пока люди будут нуждаться в моей помощи. Я люблю Север. И мне нужна женщина, которая разделила бы мою любовь. – Он взял Ли Хуа за руку и сжал ее. – Мне нужна ты.

– Я?

Ли Хуа недоуменно посмотрела на него, чувствуя, как трепещет ее сердце.

– А кто же еще? – Уилл смущенно улыбнулся. – Ты единственная женщина, которую я люблю, Ли Хуа. Я полюбил тебя в тот день, когда увидел впервые, на Чилкутском перевале. Я лечил тогда твою бедную маленькую ножку, а ты цеплялась за мою руку, чтобы не закричать от боли. Ты очень храбрая, Ли Хуа. Во всех смыслах.

Ли Хуа опустила глаза.

– Нет… это совсем не так. Я… я была проституткой, Уилл.

– Да, я знаю.

Ли Хуа не в силах была взглянуть на него.

– В таком случае… жениться на мне было бы безумием с твоей стороны.

Уилл взял ее голову большими теплыми руками и посмотрел ей прямо в глаза.

– Это не безумие, Ли Хуа. Ты прекрасная и храбрая женщина. Я люблю тебя и хочу остаток дней провести рядом с тобой.

Он продолжал:

– Ты думаешь, я безгрешен? Что никогда в жизни не совершал ошибок? Возможно, больших? Господи, любимая моя, сколько я их сделал! И не исключено, что сделаю еще. Но дело не в этом, а в том, что я люблю тебя, Ли Хуа. Ты согласна стать моей женой?

– Да, – прошептала Ли Хуа. – Да, Уилл.

Они решили остаться в Доусоне после свадьбы. Уилл будет по-прежнему заниматься своей любимой медициной, она – дансингом. По крайней мере, до тех пор, пока старатели не охладеют к танцам. А потом, возможно, она откроет магазин дамского платья…

Ли Хуа не могла избавиться от мучительных мыслей. А что, если Уилл пожалеет о своем решении? Вдруг он решит, что сделал очередную ошибку? Про себя она знала точно – ничто на свете не заставит ее пожалеть об этом. Никогда.

Яростный стук в дверь вывел ее из задумчивости. Встревоженная, Ли Хуа поднялась с кресла.

– Кто там?

– Это я, Корри! Ради Бога, Ли Хуа, впусти меня! Спаси меня! Спрячь меня!

– Ну, рассказывай все по порядку.