Дикие сердцем

— Погоди, дай нам допить кофе. А это кто? — Место у окна, где сидели Прим и я, было залито солнечным светом, дальняя же часть гостиной оставалась в тени. Рядом с дверным проемом стояла незнакомая девочка. Она заложила руки за спину, опустила голову и смотрела на нас исподлобья.

— Рут! — окликнула ее Прим. — Подойди поближе. Мы хотим разглядеть тебя.

Рут впервые появилась в коттедже. Она медленно приблизилась. Ее темные брови были нахмурены. Девочка явно была смущена. Темные, почти черные волосы Рут разделял прямой пробор. Сзади болтались две косички, перевязанные потрепанными ленточками. Кожа у Рут была оливкового цвета, да и черты лица говорили о примеси латинской крови. Я поняла, что она приходится сестрой малышам лишь по матери. Рут была одета в лиловое сатиновое платье. Длинный подол был в грязи.

— Это ее лучшее платье, — прошептала Френки.

Шепот Френки звучал громче, чем чей-либо полный голос. Рут нахмурилась еще больше и повернулась, собираясь уходить.

— Очень красивое платье, — осторожно заметила я. — Как мило, что ты решила заглянуть к нам.

Рут опустила глаза и ничего не ответила.

— Садись за стол, — сказала Прим. — Я помню тебя по воскресной школе. Ты замечательно нарисовала Ноев ковчег.

Рут с опаской посмотрела на Прим, осторожно подошла и уселась на подоконник. Добрых три фута отделяли ее от нас.

— Ты плакала? — спросила Френки, обратившись к Прим. Ничто не могло укрыться от ее пристального взгляда. — У тебя потекли глаза, тушь размазалась на щеках.

После того как Вер ушел и Прим всплакнула, она быстро успокоилась, однако тушь потекла.

— Я была ошарашена, увидев его, — оправдывалась Прим. — Я не была готова. Ненавижу себя за то, что была с ним саркастична и холодна. Мы ведь должны были говорить о другом.

Щадя чувства Прим, я ни разу не произнесла имя Вера, но во время ленча Прим неоднократно тяжело вздыхала и повторяла:

— Какая же я дура! Какая дура!

— Ты совсем не дура, — успокаивала ее я. После пятого или шестого раза я произносила эти слова уже автоматически.

— Ненавижу воскресную школу, — Френки сморщила носик. — Ненавижу петь псалмы. Это так скучно. Постоянно рисовать овец то еще удовольствие. А от миссис Виннакотт плохо пахнет.

— Чепуха! — заявила Прим. — Не ковыряйся в носу, у тебя грязные пальцы. Ты можешь занести инфекцию. И не смей затаскивать козявок в рот.

Я не могла сдержать улыбку. Прим, как суетливая наседка, совала носовой платок нераскаявшейся Френки.

— Она воняет. От нее исходит запах, как от жидкости, которой моют туалеты в школе. Дизи… дезинфекция.

— Замечательно! Это ведь приятный, свежий запах.

— Она пахнет не только этим, — не сдавалась Френки. — Когда миссис Виннакотт склоняется надо мной, я слышу запах какашек.

— Это ужасно! — Прим оставила роль строгой воспитательницы и звонко рассмеялась. — А тебе нравится ходить в воскресную школу, Рут?

Рут кивнула.

— Я люблю звонить в колокольчики, — осторожно сказала девочка.

Я заметила, что после того, как Прим сделала замечание Френки по поводу грязных ногтей, Рут спрятала руки в карманы.

— Мама заболела. Поэтому я не могу больше посещать школу, — пояснила она.

— Не можешь? Но ваша мама выздоровела, не правда ли? Обязательно приходи завтра.

Рут обреченно пожала плечами. Я заметила, что у девочки нервный тик: она вздрагивала каждые несколько секунд. Было очевидно: ее что-то угнетает.

— Ненавижу эти дурацкие колокольчики! — вмешалась в разговор Френки. — У меня болит голова от колокольного звона. Бом, бом, бом, — очень громко нараспев произнесла она прямо мне в ухо.

Присутствие Рут плохо влияло на поведение Френки. Девочка чувствовала, что перестала быть центром внимания.

— Пойдемте прогуляемся, — предложила я. — Я понесу Титч.

Малышка лежала, полузакрыв глаза, и сосала палец.

— Да, да, пойдемте в хижину! — Френки подпрыгнула на месте. — Я пойду впереди. Можно, мы завяжем тебе глаза? — В руке Френки держала носовой платок Прим.

— Боюсь, что у меня не получится спуститься по извилистой тропинке с завязанными глазами. Я свалюсь на землю и скачусь со склона в реку. Обещаю, что закрою глаза, как только мы подойдем к двери.

— Идите за мной! Идите за мной! — кричала Френки.

Ее крик напугал Титч. Малышка заплакала.

— Здравствуйте. Можно войти? — в комнату вошел Эдвард. — Я долго стучал, но вы не слышали. Мы должны идти за тобой? Покажешь нам дорогу, юная леди? — Эдвард тепло улыбнулся и посмотрел сверху вниз на Френки.

— Я не собиралась приглашать никаких мужчин, — резко ответила Френки.

— Очень грубо, Френки! — сказала Прим. — Ты должна извиниться перед доктором Гилдкристом.

— Все в порядке. — Эдвард присел на корточки. Его голова оказалась на одном уровне с головой Френки. — Когда маленькие девочки приходят в больницу, я прошу их высунуть язык. Давай проверим твой. — Френки высунула язык. — О, какой ужас! Как грубо! Высунь еще. Ого, очень хорошо! А теперь делай так, — Эдвард приложил большие пальцы к ушам и помахал остальными пальцами.

Френки захихикала. Титч залилась звонким смехом. Только Рут даже не улыбнулась.

— Эдвард, прекрати! — Прим встала со стула и натянула плащ.