Дикие сердцем

Дасти и Дикон уминали вареные яйца и холодные сосиски. Проблемы окружающей среды их нисколько не волновали. Я лениво наблюдала за тем, как лучи солнца играют на кончиках моих туфлей, и пыталась заставить мозг работать.

— Как здоровье отца?

— Без изменений. Он в коме.

— Мне так жаль!

— Доктора утверждают, что он не чувствует боли. Они считают маловероятным, что отец когда-нибудь придет в сознание. В таком состоянии он может находиться месяцы, а то и годы. Ничего нельзя сделать. На следующей неделе его переведут в Борнмут, в специализированное отделение по уходу за коматозными больными.

— Ты теперь не намерен уезжать?

— Нет. Я позвонил Гаю, рассказал, что случилось с отцом. Он заявил, что не видит причин прерывать отдых. Ради чего мчаться обратно, преодолевать сотни миль? Чтобы часами бесцельно просиживать над бессознательным телом? — Вер неожиданно рассмеялся. — У Гая множество недостатков, но нет никаких сомнений в том, что он не лицемер. Я рассказал ему, что собираюсь покинуть поместье, но Гай с этим категорически не согласен. — Я подумала о тех деньгах, которые Вер еженедельно выделяет Гаю на расходы. На его месте я бы тоже стала возражать. Вер продолжил с сарказмом: — Безусловно, Гай прав. Я уже слишком стар, чтобы вновь штурмовать неведомые вершины. В этом есть нечто мелодраматическое, оскорбительное для меня.

— Кроме того, старушка Хлоя не вынесет разлуки с тобой.

Собака, услышав свое имя, вопросительно подняла голову, затем устремила молящий взгляд на кусок сыра. Я одолжила у Дикона нож и отрезала Хлое кусочек. Собака расправилась с угощением в считанные секунды и опять улеглась спать. Вер смотрел на свой наполовину съеденный сандвич с отсутствующим видом. Рисовать портрет Вера было бы непростой задачей. Вер был неразговорчив, сдержан в проявлении эмоций. Невозможно было разгадать его характер за маской, которую он носил не снимая. Брови у Вера, как и у Гая, были высоко приподняты. Темные волосы придавали лицу Вера некий драматизм. Сейчас, когда его волосы отросли и касались воротника, сходство между братьями бросалось в глаза. Но лицо Вера было более мужественным: челюсти крепче, прямой нос длиннее…

— «Кот мог посмотреть на короля, — сказала Алиса», — произнес Вер и обернулся ко мне так быстро, что я не успела отвести взгляд.

— Ты любишь «Алису в стране чудес»? Странно, почему так мало людей любят эту книгу? Думаю, что ее слишком навязывают всем в детстве. — Меня смутило то, что Вер поймал мой взгляд. — «Алиса» — единственная книга, которую читает мой Дядя Сид. Он может цитировать Льюиса Кэрролла часами. Дядя утверждает, что книга содержит всю мудрость, которая необходима человеку.

— Хорошая книга, — согласился Вер, а затем спросил: — О чем ты думала, когда смотрела на меня?

— Мне интересно, как тебе удается ладить с мисс Глим.

— Я сам застилаю кровать и мою за собой посуду. Правда, она все равно перемывает ее. Мисс Глим считает, что следует гладить носки, даже те, которые истерлись до дыр. Я ужинаю в полном одиночестве в столовой под ее холодным взглядом. Иногда мне кажется, что мисс Глим может меня отравить, настолько враждебно она на меня смотрит.

Вер улыбнулся. Я подумала, что ему, должно быть, чертовски одиноко в огромном особняке. Что случилось с женщиной, с которой он имел несчастье сбежать?

— Бедняжка мисс Глим! Она относится к тому типу женщин, которые не способны делить свое сердце между несколькими мужчинами. Ты не пробовал быть с нею строже?

— Когда я предложил закрыть некоторые комнаты, чтобы избавить ее от излишней работы, она стала визжать, как плохо смазанное колесо, и принялась демонстративно драить дом сверху донизу, включая крыльцо. Вечерами у нее свободное время, но в тот день, вернувшись с прогулки, я увидел, как она яростно выбивает ковры. Ужин состоял из пяти блюд и был подан на старинном серебре. Я больше не смею предложить ей отдохнуть. Боюсь, что вместо этого она снова устроит показательную уборку. Я истинный британец. Когда я вижу, что собака машет хвостом, принимаю это за приветствие. Когда слышу рычание, принимаю его за угрозу. Женщины говорят на совершенно незнакомом мне языке. Меня сбивает с толку женская логика. Вероятно, потому, что я так мало общался с женщинами.

— Нет-нет, дело не в этом, — возразила я. — Это касается всех. Мужчины не понимают женщин, женщины не понимают мужчин. Очевидно, состояние влюбленности требует непонимания. Ясность лишает отношения романтического покрова.

Вер рассматривал ярко раскрашенного жука, который с жужжанием ползал по его запястью. Лицо Вера было в тени, в глазах отражался солнечный свет. Очень осторожно Вер коснулся прозрачного крылышка насекомого.

— И все же я верю, что возможно узнать душу другого человека, оставаясь при этом самим собой… — Дасти громко захрапел посреди фразы. Вер встал. — Пора браться за работу.