Дикие собаки

— Ну хорошо. Тогда вот что. Вообще-то на такой технике ваша сила — в мобильности. Но, может статься, вы решите присоединиться к какому-нибудь поселению. Также может случиться, что у вас постараются тем или иным способом отжать эту красоту, под самыми разными предлогами, начиная от прямого наезда, так и до обоснования крайне необходимыми надобностями именно для этого хутора, в лице его лучших представителей. А вам вообще, типа, не по чину такой красотой владеть. В общем, вариантов масса. Я, может быть сгущаю краски, но в человечество верить я перестал давным-давно. Нет, люди по отдельности-то все нормальные, а человечество в целом — нет. Всегда найдётся какой-нибудь перец, который лучше всех знает как надо людям лучше, но в итоге получается, что людям как всегда, а вот этому персональному перцу почему-то лучше всех. Если у вас не будет необходимости ложиться под кого-то, или внезапно атрофируется орган альтруизма, или вообще, кисло станет, есть вот эта штучка. Срываете пломбу, откидываете заглушку, дёргаете за кольцо и вам откроется сквозной портал. На тот случай, если кто-то будет стоять с пистолетом у виска для того, чтобы вывести в солнечные края какое-то количество народу, то выйдете на другом континенте.

Работать швейцаром при портале я не хочу и не могу, а давать в чужие руки пульт управления — считаю вредным. Иначе здесь окажется толпа народу, ничего, кроме как воевать, не умеющих. Естественно, они начнут искать точку приложения сил своим умениям, а оно вообще никому не надо. В принципе, когда-нибудь, когда надо будет повоевать — тогда да, а раньше — нет. Так что обойдутся одноразовым порталом, может это предостережёт их от необдуманных движений. Я продолжил:

— После этого, разумеется, вы никому не будете нужны. Так что думайте, прежде чем молоть языком за ваши ништяки. Портал одноразовый, имейте в виду. Выйдите в пригодные для житья места, а там уже сами смотрите. Если появитесь, то звоните через планшет. Ну, я всё сказал. Давайте на посошок, и езжайте.

Добавил я ребятам от своих щедрот по сотне золотых рейхстугриков. Проводил, утёр скупую мужскую слезу, старею, видать, совсем сентиментальным стал. Выкрутил маяки, которые стояли на месте открытия портала, и пошёл по своим делам.

Глава 19

— Магеллан, я чувствую себя ничтожеством, — объявил мне Ичил, когда я его всё-таки нашёл.

Мы сидим на балконе третьего яруса рембазы и дышим свежим воздухом. С точки зрения комфорта — не самое лучшее место, зато оно вне конкуренции по панораме, которая открывается отсюда. Однако превосходные виды полуденной степи и запахи разогретых трав, которые доносит до нас ветерок, не радуют шамана. Он сидит в позе мокрого воробья, в тягчайшей депрессии, свойственной, пожалуй, больше русскому интеллигенту, нежели степняку. Я как-то раньше не замечал у него подобных самоедских рефлексий.

— Я думаю, думаю, вспотею весь, а эта машина чпок! — и готово. Никаких трудов, практически, а делает то же самое, что и я. Только сложные вещи. Хех, я так никогда не смогу, — продолжает страдать Ичил.

— Не надо завидовать тому, что кто-то что-то делает лучше тебя. Зависть и уныние — смертные грехи. Это портит карму, вплоть до полнейшего её загноения. Что-то ты не сможешь сделать никогда, зато что-то иное делаешь лучше других. И пользоваться надо именно этим, а не страдать, как неполовозрелый пацан. Найди свои преимущества, и применяй их там, где никто другой не сможет ничего сделать.

Я в таком духе проводил сеанс психотерапии до тех пор, пока мысли шамана не перешли в конструктивное русло. Ичил притырил себе картридж от синтезатора, эта такая бутыль литра на два с сизой жижей внутри. Сказал, что там, внутри много всего такого, что поможет ему сделать всё что угодно. Что-то он мне обещает, обещает, а что имеет в виду под «всё что угодно», я так и не понял. Надо его мотивировать посильнее, чтобы шевелился с подходящим остервенением.

— C другой стороны, — продолжил шаман, я не понимаю, зачем делать такие машины, если всякий степняк может сделать кое-что необходимое, и не надо за собой таскать такую железяку. А с другой стороны, эта железяка может делать то, что я сделать просто так не могу. Ну и вообще, помогает здорово.

— Ты знаешь, чем твоё шаманство отличается от машинного производства? — Ичил, похоже, об индустриализации не имеет никакого понятия, — у нас, например, косу может сделать любой кузнец. Хорошую косу. Но одну. За день-два. Машина же, таких кос, ну, может, чуть похуже качеством, за день наштампует пять сотен. Так и здесь. Пока тебе нужно сто грамм какой-то микстуры, ты сел и сделал. И когда надо полторы тонны — то без машин никак не обойтись. Увы.

Ичил слегка офигел от того, кому бы это потребовалось производить пятьсот кос в день, если кузнецы и одну-то продают с трудом. И тем более полторы тонны лекарства. Тут у меня зашевелились в голове кое-какие мысли, но додумать их я не успел.

— Не понимаю, — промычал он, — нет. Пятьсот кос! Полторы тонны лекарств? Куда столько? У вас, что все болеют?