Дикие стада

Натуралист-любитель Фрэнк Доби интересовался главным образом животными юго-запада США и изучил их очень подробно. В отрывке из его книги «Мустанги» описывается Звездолобый, вожак табуна мустангов — норовистый, сильный конь, который приводил в отчаяние местных скотоводов.

Звездолобый был темно-гнедой жеребец с белым похожим на звезду пятном над глазами и белым чулком на передней правой ноге. Возможно, он был чистокровным испанцем. В 1878 году он водил большой табун мустангов между реками Симаррон и Каррампа на Ничьей Земле в западном углу штата Оклахома. Каждый шаг Звездолобого дышал силой и гордостью.

Он где угодно был бы заметным конем, но норов прославил его даже больше, чем стать. Такого необузданного донжуана и блистательного грабителя симарронские горы не знали ни до, ни после. Многие скотоводы на Ничьей Земле, помимо коров, разводили и лошадей, а некоторые занимались исключительно лошадьми. Едва в Звездолобом начинала играть кровь, как он устраивал налет на какой-нибудь домашний табун, отгонял жеребцов, отбивал кобыл — с жеребятами или без жеребят — и угонял их к своему вышколенному табуну. Изгородей в той местности тогда еще не строили, Звездолобый знал ее вдоль и поперек и был всеобщей грозой.

Никому не удавалось его загнать, потому что Звездолобый не желал бежать по кругу. И никто не сумел подобраться к нему так близко, чтобы подстрелить. Наконец доведенные до исступления фермеры сговорились покончить с ним. Они сотни раз стреляли в него издалека, они отбили большую часть его табуна, но он все еще бегал на воле. Тогда они наняли четырех ковбоев, снабдили их самыми выносливыми и быстрыми лошадьми в округе и не велели возвращаться, пока Звездолобый не будет убит или пойман.

Четверо вели поиски почти неделю, пока, наконец, не увидели табун Звездолобого. Прячась, сменяя друг друга, они три дня и три ночи следили за бдительным мустангом. Но большую часть времени держались в отдалении, на южном берегу Симаррона, где кончаются каньоны.

Они изучили привычки мустангов, как никогда прежде. И дивились дисциплине, которой жеребец подчинил свой табун. Иногда он уходил, пасся в стороне, и ни одна кобыла не смела последовать за ним. Иногда он сбивал их в тесную кучу, и ни один годовичок не смел вырваться из кольца. А если он бежал, весь его табун послушно бежал следом. Казалось, Звездолобый нуждается в сне меньше любой другой лошади.

Осень только еще наступала, луна была в первой четверти, и на четвертую ночь вскоре после полуночи двое дозорных увидели, что Звездолобый покинул кобыл и направился к речной низине. Один ковбой последовал за ним, а его товарищ кинулся за остальными двумя. На покрытой росой траве след был хорошо виден, к тому же жеребец двигался с такой целеустремленностью, что даже не оглядывался. Шесть миль он летел галопом на север. Затем примерно в десяти милях на восток от того места, где теперь расположен город Кентон, повернул в заросший травой каньон. Крутые каменные склоны этого каньона постепенно сходятся, образуя узкую щель, по которой во время дождей вода низвергается с обрыва в Симаррон. Неподалеку от устья каньона Звездолобый проскользнул в узкий проход между скалами, замыкавшими небольшую долину.

Когда ковбои добрались до прохода, рассвет был уже недалек. Они хорошо знали каньон и не сомневались, что Звездолобый вскоре вернется с уведенными кобылами. А потому решили дождаться его тут в твердой уверенности, что на этот раз счастье им улыбнется. Теперь они все четверо обязательно хотели взять Звездолобого живым: за прошедшие дни злость на него успела смениться восхищением.

В серых лучах рассвета они следили за тем, как гордый жеребец гнал около десятка кобыл и жеребят, еще не привыкших к его методам, так что он кружил и метался во все стороны, там удерживая пленниц, там подгоняя их. Звездолобый был поглощен своим делом — и против обыкновения забыл про осторожность.

Он провел табун по проходу к тому месту, где обрывы почти смыкались, и кобылы, наконец, пришли в повиновение, но тут из-за Скал внезапно вылетели четверо ковбоев. В утренней тишине загремели пистолетные выстрелы. Яростный техасский клич перепугал даже самых флегматичных кобыл. Веревки хлестнули по кожаным крагам и просвистели в воздухе.

С бешеным фырканьем Звездолобый взлетел вверх по обрыву. Ковбои решили было, что он знает неизвестную им тропу. Они замерли. Никто из них не поднял пистолета. Мустанг вдруг оказался в лучах солнечного света, бивших сквозь расселину в противоположной стене каньона, и когда они увидели игру его мышц в золотом ореоле, кто-то воскликнул:

— Господи, да это же царь лошадиного мира!

А много времени спустя, описывая эту сцену, он добавил:

— Ни один человек тогда в него не выстрелил бы хоть за всех лошадей к северу от Ред-Ривер.