Дикие цветы

– Смотри, фотография лодок пропала. Что это за портрет? Кто это? Кто все поменял?

Алтея, вываливающая на кухонный стол продукты из коробки, остановилась.

– Даже не знаю. О, наверное, это папина тетя. Та, кому принадлежит дом.

– Где фотография лодок? – требовательно спросила Корд.

– Я не знаю. Может быть, папа перевесил ее, когда был здесь в мае.

– Ненавижу перемены! – яростно сказала Корделия. – Он не должен был приезжать сюда без нас.

– Да, – сказал Бен. – Это нечестно.

– Так, вы двое, живо мойте руки и садитесь завтракать. Бен, ты увидел море первым, так что выбирай: омлет или яичница?

– Омлет, пожалуйста. Но ведь омлет всегда делает папа, а кто же его приготовит сейчас?

– Думаю, что я справлюсь с омлетом, Бенедикт.

– Не называй меня Бенедиктом, ненавижу это имя. И прости, мама, но нет, ты не справишься. Ты вообще не умеешь готовить.

Она почувствовала неприятный укол.

– Это не так!

– Папа тоже не умеет, – пришла на помощь Корд. – Ах, как же я по нему скучаю, – добавила она, задумчиво поглаживая обеденный стол. – Вот бы он поехал с нами!

– Я понимаю, но давайте все же постараемся получить немного удовольствия, хотя папы и нет рядом, – спокойно ответила Алтея.

Она покосилась на синие бакелитовые часы на стене, задумавшись о том, когда зазвонит телефон, и зазвонит ли он вообще.

– Это будет непросто, – вздохнул Бен. – А тетя Айла вообще приедет?

Дети очень любили сестру Алтеи, живую и веселую школьную директрису, шотландку по происхождению. Они гостили у нее в Керкубри, в белом георгианском доме, где сестры выросли. Айла прекрасно поработала над домом, превратив студию их отца, художника, находившуюся в самой глубине запущенного сада, в небольшой театр; совсем рядом протекала река Ди, где буксиры и рыболовные суда скользили по мутной, но все же сверкающей воде, в сторону залива Солуэй-Ферт.

– Нет, у тети Айлы дела в школе.

– О-о-о, ужасно! – преувеличенно горестно застонали дети.

Алтея промолчала.

– Возможно, кто-то другой заглянет в гости. Например, старый мамин и папин друг Саймон. Помните Саймона? – осторожно добавила она.

– Нет, – сказал Бен.

– Когда-то давно они с папой жили вместе. Он был блондином; папа как-то раз подстриг его на крыльце, и до конца лета его золотые волосы виднелись сквозь половицы, – сказала Корд безо всякого выражения в голосе. – Он подарил тебе шарф, мамочка. И всегда помогал тебе мыть посуду.

– Да, именно он. Может быть, он заглянет к нам. И еще дядя Берти.

– Ура! – сказала Корд. – Но я все равно расстроена из-за тети Айлы. Я хотела показать ей мою новую книгу.

– Она бы научила меня рыбачить, – сказал Бен. – Раз папы не будет. Она здорово ловит мелких рыбешек.

– Это и я могу, – сказала Алтея. – Раньше я постоянно ловила рыбу.

– Нет, это не то, тетя Айла знает, как рыбачить по всем правилам. У нее в саду течет настоящая река.

– Ну и ну! Я ведь тоже выросла в том доме, – сказала Алтея с раздражением. – И я умею рыбачить. На самом деле, – горячо добавила она, – я ловлю и рыбу, и крабов гораздо лучше ее. Тетя Айла только и делала, что играла в куклы.

Дети уставились на нее с вежливым недоверием; Бен почесал нос.

– Вот как. А я думал, что все, чем ты занималась, была симпатичной, мама, – сказал он.

Алтея на мгновение закрыла глаза, а затем вздрогнула от того, что Корд неожиданно обняла ее за талию.

– В некоторых вещах тебе нет равных, – серьезно сказала она. – Я уверена, что мы отлично проведем каникулы и без папы с тетей Айлой.

– Спасибо, дружок. – Алтея крепко обняла ее, но спустя мгновение сказала: – Теперь повторяю в последний раз: идите мыть руки. И переоденьтесь, пожалуйста, в шорты, если собираетесь после еды на пляж. Ну, идите, иначе ничего не приготовлю.

Тони, в противоположность Алтее, любил зрителей, и это было главным отличием между ними с актерской точки зрения. Он смотрел на них, через них, мимо них, пытаясь установить с ними контакт и увлечь их за собой. Дома, в Лондоне, он знал по именам всех лодочных рулевых, он помнил каждого таксиста, каждого старьевщика, каждый из которых был готов отклониться от своего маршрута и сделать крюк лишь для того, чтобы увидеть его; он запрыгивал в автобусы и радушно говорил с кондукторами и пассажирами, не знавшими, кто он такой. Здесь же, в своем любимом Боски, он вообще чувствовал себя как рыба в воде: приветствовал старых друзей, щекотал детей под подбородком, торопливо взбегал по ступеням пляжных домиков, чтобы помочь женщинам спуститься с плетеными корзинами для пикника, перебрасывался шуточками со стариками, сидящими на скамейке возле паба, – словом, полностью владел сердцами местных жителей, и каждый из них обожал его в ответ. Тони трудно было не обожать.

– Какая жалость, что мистер Уайлд не смог приехать, – посетовала миссис Гейдж, накрывая на стол.

– Да, это печально, – ответила Алтея, после чего громко позвала детей: – Омлет почти готов! Поднимайтесь и поешьте, пожалуйста. – Она повернулась к миссис Гейдж. – Постановка имела огромный успех, и театр увеличил число спектаклей.

– Постановка?

– «Антоний и Клеопатра».