Дикие цветы

– Еще какая правда, дорогой. Видишь ли, дилер связывался со мной-мы договорились, что он будет звонить мне, если кто-то попытается сбыть ему артефакты, добытые преступным путем. Человек более компетентный, чем Дина, воспользовался бы услугой посредника-возможно, продал бы товар в Багдаде, но она была дурой. Понимаешь, моя работа в Британском музее состоит как раз в том, чтобы пресекать подобные инциденты с сотрудниками, отправленными на раскопки. Мы отнюдь не в восторге от того, что ушлые археологи снуют по развалинам и тащат все, за что только ухватятся их грязные пальцы. – Ее руки скользнули по грубому материалу светомаскировочных штор. – Я решила, что с Диной можно провернуть много всего интересного, потому что, конечно, она была в отчаянии, узнав, что я вывела ее на чистую воду. Она сказала, что это случилось только один раз… Типичная в таких случаях чушь.

– Зачем ей это делать? Вы врете. Это не она, она бы никогда… – Энт умолк.

Не играй, Энт. Это отравляет кровь.

– Неужели? В таком случае не думаю, что ты знал ее достаточно хорошо, милый. Разве ты сам, выпади тебе такой шанс, не захотел бы рискнуть, поставить на карту все? Представь, вот ты нашел в песке древнюю львиную лапу или царский головной убор из золота, которому тысячи лет. Ты вообще представляешь, каково это-держать такую вещь в руках, каково думать… – Она подвинула лицо к нему и вдруг прошипела: – Это может быть моим, я могу просто взять эту вещь, и никто не узнает!

Дафна злобно расхохоталась.

– Она воровка, дорогой мой. Она припрятала множество вещиц, о которых следовало сообщить музею, и я это знала… Так что мы пришли к соглашению – она отдала мне квартиру, а сама вернулась в Багдад, и не должна была никогда, никогда возвращаться в Англию. Знаешь, мне действительно нравилось жить в ее квартире – было очень удобно добираться до «Хэрродс» и до парка. Но потом пришел ты и все испортил.

– Нет, это вы! – закричал он срывающимся голосом. – Вы все испортили! Вы прогнали ее!

Дафна продолжала, будто не слыша его слов:

– Видишь ли, мой дорогой Энт, теперь у меня нет ни квартиры, ни этого дома, и Дина нагрела меня, улизнув с остальной добычей и этим ангелом, который, если, конечно, он подлинный, стоит кучу денег. О, я была бы обеспечена на всю жизнь – стоило только найти подходящего парня, чтобы сплавил его покупателю. Но, увы, Дина оставила меня ни с чем, и сейчас я возьму все, что мне причитается.

Сказав это, она подошла к Энту, стоящему у стены, взяла его за руку и рывком сунула ее под свою шелковую блузку. Пальцы Тони автоматически сомкнулись на ее маленькой, мягкой груди, он почувствовал, как сосок напрягся, и его рот слегка приоткрылся. Незаконченное дело с Джулией сделало его менее терпеливым, чем обычно. Дафна заметила это; огонек триумфа сверкнул в ее голубых глазах, и она приблизилась к нему, держа руку поверх блузки, поверх его руки под блузкой, лежащей на ее прохладной обнаженной груди.

– Твоя тетя – плохая женщина, сладкий, – сказала Дафна и, просунув ногу между его коленей, надавила ему на промежность – так, что он немедленно начал твердеть. – О, – удивилась она тихим, довольным голосом. – А я-то думала, ты всего лишь маленький мальчик. Впрочем, ты ведь такой и есть, верно? Скажи. Скажи это.

– Нет… – прошипел Энт сквозь стиснутые зубы. – Нет, это не так.

– Для меня – да. Всего лишь малыш.

Стыд охватил Энта, но все же он не отодвинулся от твердой, тяжелой ноги, вдавливающей его плоть. Она видела, как ему стыдно, видела, что смущение сжигает его, и ее глаза светились.

– Слушай-ка внимательно, милый, – сказала она ему. – Этот ангел – мой. – Она слегка пошевелила коленом, дразня Энта, очень медленно, чтобы он распалился еще сильнее. – Это даже не ангел, Энт. Это богиня Иштар. Месопотамия, три с половиной тысячи лет… Почти бесценная. Я не знаю, откуда она взялась, но не верю, что Дина купила ее на рынке, как всегда заявляет. Это чрезвычайно ценный предмет, в отличие от всего остального-он не должен висеть над порогом какой-то грязной деревянной лачуги у моря. Если ты-тот, кто нашел его, твое место в истории гарантировано… – Ее глаза блестели, она неглубоко и быстро дышала, и в выражении ее лица, в ее напряженном теле чувствовалось что-то манящее и отталкивающее одновременно… – Она устремила на него свой кошачий взгляд. – Эта вещь должна быть в музее, а не у Дины.

– Она купила его, заплатила за него, и она верит, что у нее есть какие-то особые силы, что она охраняет ее… – Энт прогнал нахлынувшие воспоминания, пытаясь не смотреть на Дафну, не показывать, как сильно он хочет ее… – Ей… она не обязана отдавать ее музею.

– Чушь. Это уникальная вещь. Она древнее, чем все предметы в этом мире – она переживет даже Гитлера, я уверена… – Ее рука сменила колено, и она терла его, и он подумал, что, наверное, болен-желание было настолько сильным, и Дафна терла его так быстро, слишком быстро, и кусала нежные, пухлые розовые губы, и он по-прежнему не мог заставить себя остановиться, просто не мог.

Энт закрыл глаза.